Переводчица для Дикаря (СИ)

Каждый раз при мысли о Маше я возбуждаюсь так, что сам себя не узнаю. Эта девочка — загадка, такая манящая, сладкая… не могу перестать о ней думать. Голос разума, который велит повременить со встречами, становится все тише. Я уже не думаю, что секс с другой женщиной может меня успокоить. Мне нужна она. Только она.

Я быстро делаю пятьдесят отжиманий и включаю кофе-машину, которая сияет хромом на кухонной стойке из черного мрамора. Выбираю настройки для самого крепкого кофе и минуту спустя получаю чашку ароматного напитка.

Хорошо, Вась, говорю я себе. Это даже прикольно. Может, эта буря чувств разыгралась вовсе не из-за каких-то там уникальных качеств этой студенточки, а от того, что связь с ней по определению запретна? С какой стороны ни посмотри, я не должен хотеть Машу. Это мешает работе. Это ставит под удар мою карьеру в СВЕТе. Но я ее хочу. И хочу зверски, как никогда никого не хотел.

Налицо поломка алгоритма. Его нужно чинить. Делать ненормальное нормальным, вписывать эту неподходящую девочку в обстановку, в которой она максимально быстро перестанет меня волновать. Я должен взять себя в руки и прекратить это безумие.

Я беру телефон, делаю пару мелких дел и открываю компьютер. Бабы — это фигня, меня ждет настоящее дело.

29

— Машка, вот ты счастливая, а!

В нашей общажной комнате не нашлось подходящей вазы для такого огромного букета, и в конце концов я пристроила его в обрезанную пластиковую бутылку и подперла книжками, чтобы не упал.

Мы с Галкой заварили молотого кофе в своих любимых кружках и уселись к столу. Настроение у меня преотличнейшее!

— Мы были в ресторане. Ели рыбу, пили вино.

— Какую рыбу? Какое вино? Что за ресторан?

Я подробно описываю Галке все детали, она охает и ахает, и мне ужасно приятно, что я могу вот так рассказать соседке про свое первое свидание, и она искренне за меня порадуется.

— Так, а о чем вы говорили? В любви признавался?

— Неа, — беспечно отзываюсь я. — Было гораздо лучше.

— В смысле лучше?

— Ну, мне кажется, если бы он сейчас начал бы говорить мне о любви, это было бы странно. Не искренне…

— Машка, ты вообще умеешь отключать голову? — хмурится Галя, а я наоборот — хихикаю.

— Умею. Оказывается.

— Ну рассказывай!!! Что ты томишь меня?

— Он меня спросил о детстве. Так внезапно… Я ведь думала, что он и правда будет… ну тупо клеить меня, понимаешь? Не то чтобы я в этом очень разбиралась, но все-таки мне казалось, что такие циничные парни… Которые с опытом… они ну будут твои глаза хвалить, какие-то комплименты дежурные делать. В общем, соблазнять, как женщину. А он неожиданно повел себя так… как друг, например. Или как тот, кто хочет стать другом. Которому я интересна, как человек, понимаешь?

— Да как это было-то, не пойму!

— Он меня спросил, как я жила, когда была маленькая…

— Ого, ничего себе, — Галка прихлебывает кофе. Похоже, ей нечего сказать — а это очень редкий случай.

— Да! И я ему рассказывала, он так слушал, прям сопереживал, и смеялся, и вообще… Мне было легко рассказывать ему про маму, про нашу деревню, про все-про все…

— Ну это круто, наверно, — говорит Галя с сомнением. — А сам что говорил?

— О себе рассказывал. Он из семьи врачей, оказывается. Но выбрал другую профессию.

— Ага. Ну, что он не врач, это мы и так знаем, — констатирует Галка. — А про ту блондинку он ничего не говорил?

— Ничего, — улыбаюсь я. — Галь, ты хочешь, чтобы я расстроилась, да?

— Ничего подобного! Я просто не хочу, чтобы тебе задурили мозг! Он шикарный кадр, Маш, но ты пойми, что у него таких, как ты, мог быть уже миллион! Нужно быть начеку, понимаешь?

— Неа, — смеюсь я. — Не понимаю. Мне просто хорошо, Галь. Просто очень хорошо. И мы не делали с ним ничего такого…

— Как, вообще?! — Галку распирает от нетерпения, это так забавно!

— Мы целовались, — говорю я со значением.

— И как?