Переворот

По их кровожадному виду можно было подумать, будто они собираются разобрать резиденцию на кирпич и разорвать голштинцев Петра Фёдоровича в клочки. Однако в реальности все уже изрядно устали и с большим удовольствием разбрелись бы по казармам — пить. А потом, конечно, гулять, как водится. По-чёрному. По всей столице-матушке. Пока не сведут под белы руки в караулку. Вот потому и нужно было уводить их из города, иначе они его разнесут из самых лучших побуждений. От чистого сердца!

Екатерина это хорошо понимала и окружавшие её люди тоже. Вслед за братом из дворца вышел Григорий Орлов. Лицо у него было зелёным от бессонницы, глаза тревожными. Он то и дело оглядывался через плечо на стоявшего в темноте дверного проёма Панина.

Именно Никита Иванович оставался в городе вместе с наследником Павлом и небольшим воинским контингентом — по роте от каждого полка. Были это охрана или конвой — трудно сказать. Императрица не доверяла Панину и не хотела подчинять ему все полки. Гвардия уйдёт из столицы вместе с ней. А те, кто не тронется с места, будут пить-гулять, слабо реагируя на приказы штатского. Скорее всего, Никита Иванович окажется заложником во дворце, окружённом толпой неуправляемых вояк. Пусть почувствует, чего он стоит без Екатерины и её друзей...

Государыня окинула быстрым взглядом уже пришедшие в движение полки и выдернула из ножен на поясе шпагу. Это был эффектный жест — серая сталь пронзает белое ночное небо и указует в сторону Петергофа. Мол, вперёд! Разгромим врага!

Но вышел конфуз. На рукоятке клинка отсутствовал темляк — шёлковая лента с кисточкой. Наверное, Като обронила его в спешке, когда одевалась.

— Темляк! Темляк! — пронеслось по полкам.

В шеренге офицеров-преображенцев никто не догадался первым подать государыне ленту. А вот Гриц всегда был тут как тут. Он ударил коня пятками в бока и раньше, чем кто-либо опомнился, подскакал к Като. Опустив шпагу, Потёмкин стряхнул свой темляк и протянул его возлюбленной на ладони. Екатерина аккуратно подцепила ленту кончиком клинка, плотный атлас заскользил по лезвию и зацепился за рукоятку.

— Благодарю, — улыбнулась она.

Ему бы отъехать в сторону, вернуться в строй. Не тут-то было. Рыжий жеребец заигрался с белой кобылой императрицы. Стал покусывать её за холку и тереться щекой о шею.

Медлить было нельзя. Передняя колонна измайловцев уже разворачивалась и покидала площадь.

— Ну что ж, господин вахмистр, — Екатерина тоже взялась за поводья. — Едемте вместе. Видно, не судьба вашему жеребцу отходить от моей кобылы.

Полки один за другим покидали город, оставляя его в объятьях хаоса. Красочного, хмельного и шипевшего весельем, как плевок на сковороде. Первыми шли измайловцы. Эта честь была оказана им за особые сегодняшние заслуги. Когда преображенцы попытались занять возле государыни место почётного эскорта, подшефные гетмана Разумовского не уступили с криками:

— Куда прёте? А где вас утром носило? Теперь все горазды себя показать! Наше место, не отступимся!

Это был опасный момент. Если бы преображенцы заспорили, то задиристые, не слишком трезвые и уже раззадоренные незаконным первенством измайловцы могли взяться за тесаки. Екатерина натянула поводья и хотела было вмешаться. Но её опередил Орлов. Незлобивый и насмешливый он всегда пользовался авторитетом у солдат.

— Уступите, братцы, — с каверзной мягкостью в голосе попросил Григорий. — Не стоит из-за этого драться. На марше мы перестроимся. Её Величество, ради безопасности, поедет в центре колонны, измайловцы вокруг неё. А вы выдвинетесь в авангард и первыми вступите в Петергоф. Значит, и разгон голштинцев, и арест императора достанутся вам. — Гришан хитро подмигнул усачам. — Обставим горлопанов. Возьмём все лавры себе.

Преображенцы погудели, как тревожный улей, но разошлись, предоставив Екатерине свободно выехать с площади. Конногвардейцы замыкали шествие, но было очевидно, что, как только полки покинут город, произойдёт перестроение. Верховые выйдут вперёд.

— Не стоит ли часть сил сразу двинуть на Ораниенбаум? — осведомился Гриц. — А часть пусть скачет к Петергофу, упреждая пехотинцев. Я готов взять пару эскадронов.

— А пару возьму я, — вступил в разговор Алексей Орлов. — Думаю, этого хватит, чтоб разогнать голштинцев.

— Делайте, как знаете, поручик, — благостно кивнула императрица. — Главное, чтоб вы успели закончить всё серьёзное до того, как в резиденцию войдут пешие полки. А с меня довольно и роли живой святыни, которую я играю дорогой. — Она обернулась к Дашковой. — Екатерина Романовна, голубушка, поезжайте вперёд вдоль полков, а потом, не спеша, в арьергард и обратно. Думаю, что добрая половина служивых не различает нас с вами и будет уверена, что это я скачу мимо них.

— К чему такой обман? — возмутилась Дашкова.

— К тому, что люди нуждаются в ободрении, — тоном, не допускающим возражений, отрезала императрица.