Перевоз Дуня держала… Это он – мой мужчина!

Меж товарищами от сказанной бестактности повисла напряжённая тишина. Ежели кто так скабрезно высказался бы об их знакомой, то тут же получил полный афронт⁶. Но для всех, кроме Саши, девушка была совершенно не знакомым, чужим человеком, тем более и низкого сословия, а потому они не знали, как реагировать на столь неуместное замечание. Лишь Саша, помятуя о безымянной кузине своей невесты, воспринял фразу близко к сердцу. Дабы не допустить ссоры меж друзьями, штабс-капитан Павел Гурдов примирительно предложил:

– Господа, давайте оставим эту тему. На всё промысел Божий. Я вам обещал новую ресторацию. Так не отправиться ли нам в «Медведь»?

– «Медведь»?! – радостно подхватил Борис, – А не та ли это ресторация, где подают кок-тейль? Кажется, «бар» именуется?

– Именно она! – пряча довольную улыбку в усах (ссора миновала) ответил Павел, – Представьте, господа! Узкий прилавок, высокий стул, запотевший ото льда гранёный стакан с очень вкусным и пьяным снадобьем, оркестр из двадцати четырёх музыкантов.

И, весело переговариваясь (все, кроме Коленьки, положившим себе на сегодня молчание – хватит, наговорился уже, благо, что в отставку не отправили), они двинулись в «Медведь». Где согрели внутренности кто ухой из стерляди, кто буше а-ля рэн, разогнали кровь кок-тейлями, подсластили жизнь парфе с пралине, а также суфле д,Орлеан. На душе стало легко и покойно!

⁶ – порицание, оскорбление, посрамление.

3 января 1914 года, суббота

3. Зал Дворянского собрания. Санкт-Петербург

Придворные балы Петербурга были ужасно скучны. Чопорность и сдержанность – вот их визитная карточка.

Саша предпочитал не столь официальные мероприятия. То ли дело веселиться в непринуждённой обстановке на балах, устраиваемых его великосветскими знакомыми! Поговорить о музыке, театре, светских новостях, политической обстановке в мире. Пофлиртовать. Или без всяких церемоний и оглядки на условности покинуть танцевальную залу и зависнуть на всю ночь за карточным столом.

Но бал в зале Петербургского Дворянского собрания в начале нового года он пропустить никак не мог. Мало того, ему даже пришлось подавать рапорт командиру полка, чтобы ему разрешили сняться с дежурства ради посещения этого бала. Дело было в том, что для Танюши, его наречённой невесты, этот бал был первым выходом в свет.

И он, как её суженый, обязан был станцевать с ней не менее двух танцев: первый – полонез, которым открывался каждый бал, второй – мазурка⁷, после которого кавалеры вели свою даму на ужин. Приличествовало бы и третий – котильон⁸, которым бал заканчивался, чтобы сопроводить её домой. Но от последнего Саша надеялся отвертеться, уговорив Танюшу отправиться домой пораньше. Карты и флирт с женщинами ему не светили. Из развлечений оставались – не более трёх танцев с другими партнёршами и разговоры с мужчинами. И то, и то в рамках Таниного семейства. Скука, да и только!

Не то чтобы Саша не любил свою наречённую. Он об этом просто не задумывался. Обручены они были с детства. Мысль о предназначенности друг другу прочно засела в их головах и не вызывала в сердцах ни горечи обречённости, ни трепета возвышенных чувств. Танюша выросла премилой девушкой. Уравновешенной, спокойной, покладистой. Семейная жизнь с ней не предполагала каких-либо бурь и потрясений. А чего ещё желать офицеру в наше неспокойное время, как не тихого уголка после тягот и лишений службы на благо Отечества? На ближайшее время всё было расписано буквально по дням: первый Танин бал, где его нахождение в кругу её семьи ясно давало понять высшему обществу о его намерениях. Её день рождения, после которого можно будет официально объявить о помолвке. В октябре свадьба.

Но скучный бал сразу начался с сюрприза. Среди Таниного семейства появились новые лица – супружеская пара Корсаковых, оказавшаяся дальними родственниками по материнской линии, и две их дочери: старшая – Машенька и младшая – Варенька. Обе девушки, со скромностию потупив глаза, присели в поклоне при представлении Александра, и молча подали ручку в перчатке для поцелуя. В Вареньке Саша со смущением узнал барышню, так неосторожно сшибшую его на катке. Судя по блеску глаз и лёгкой улыбке, которую он успел заметить, прежде чем перед его взором остался её чистый лоб и уложенные в пышную причёску волосы, она его тоже узнала. Саша стал судорожно вспоминать, что он наговорил ей на катке, кажется, он обращался к ней на «ты». Это смутило его ещё больше. Но тут он вспомнил, что она его не слышала, и успокоился.

Родители Тани, конечно же, побеспокоились о своей и родне и попросили Сашу обеспечить кузин кавалерами. Он и сам сразу записался в партнеры по вальсу к старшей, и по следующей за вальсом польке к младшей. Тут объявили о полонезе, и Саша повёл Танюшу на исходную позицию.