Перевозчик (СИ)

Книги сменялись книгами; с возраста самого раннего Мичи, побуждаемый к тому Онди-самадо, приучился делать себе из читанного короткие выписки и заметки. Ни бумага, изготовленная из особой водоросли способом сложным, многоступенчатым, ни порошок для чернил не были так уж дешевы - что, безусловно, немало способствовало расцвету в Ооли искусства компиляции: составление всевозможных сборников, кратких переложений и поэтических антологий было занятием необычайно распространенным. Не всякий имел достаточно собственных мыслей и опыта, чтобы хватило на целую книгу - но создание изящной подборки пронизанных единым чувством стихотворений, или же исчерпывающих определенную тему высказываний мыслителей древности было прекрасной возможностью блеснуть кругозором и утонченным вкусом, проявить осведомленность, предложить читателю особое свое видение, сугубо личное понимание. Оставаясь своего рода игрой, традиция эта укоренилась среди образованных и не чуждых высокому горожан так крепко, что понемногу стала самостоятельным ремеслом. Мало кто мог позволить себе владеть обширным книжным собранием - манускрипты, учитывая и стоимость материалов, и труд переписчика, стоили дорого: цена начиналась от полного золотого и устремлялась ввысь - но небольшой, приятно ложащийся в руку томик избранных изречений был роскошью, отказать себе в которой было, порою, решительно невозможно. Практичные оолани быстро смекнули, что таким образом получают они за все те же деньги не одну книгу, а сразу множество. Больше того, благословенная краткость - вполне, впрочем, чуждая некоторым сочинителям - множеству книг явно пошла на пользу: отсечение всего избыточного, второстепенного обнажало порою такие глубины, которых в книге никто найти и не чаял - включая, часто, и самого автора. А умелое сочетание и переплетение выдержек из множества разных источников - перекликавшихся, дополнявших одна другую - требовало от составителя столь обширных познаний и мастерства, что по-настоящему хороший сборник вполне возможно было рассматривать в качестве удивительной красоты самостоятельного произведения.

Не всякая книга, впрочем, требовала подобного обращения. Некоторым, несмотря на объемы порою весьма внушительные, удавалось оставаться чтением, увлекательным чрезвычайно. Удовольствие от следования их неспешному ритму и своеобразному языку вполне оправдывало и пошедшие на них бумагу с чернилами, и проведенное за прочтением время. К таковым Мичи относил некоторые свои любимые книги о путешествиях - они представлялись ему похожими на сундук, полный диковинных, неясного назначения и происхождения предметов, родом из неведомых стран и времен. Безделушки могли здесь соседствовать с подлинными драгоценностями, вещи полезные располагались вперемешку со скарбом, в обиходе малопригодным, а посреди всевозможной рухляди встречались порой редкостные находки. Обнаружив занятную мысль или меткое наблюдение, Мичи охотно пополнял ими свое собрание - но истинным наслаждением полагал саму возможность, до самого утра отгородившись от мира и позабыв обо всем на свете, при свете свечи копаться в очередной сокровищнице, ворошить и перебирать чудную щедрую россыпь.

«Книги следует читать с единственной целью - говорил старый библиотекарь, когда Мичи подрос достаточно, чтобы находить удовольствие в чем-то помимо историй о сражениях и приключениях - и цель эта в том лишь и состоит, чтобы познать великую тайну жизни, изначальную, беспредельную. Все они писаны об одном - кто дальше, кто ближе, но толкуют об этом только, всякая на свой лад. Необходимо, впрочем, еще и прожить жизнь - добавлял он - приобрести собственный опыт, вкусить наслаждений, хлебнуть горя, повидать мир, повстречать людей. Одно без другого - ничто. Прочитай хоть каждую книгу в этой Библиотеке - и все они останутся для тебя чужими историями, покуда у тебя не будет своей. Но и можно творить историю, совершать подвиги, испытать все на свете - и остаться ни с чем, не умея тобою же пережитое осмыслить, прочувствовать, обобщить. Чтобы стоять твердо, человеку нужны обе ноги - тем же более, чтобы добраться к заветной цели».