Перезагрузка

– Да? – в моей голове закрутились разные мысли, и наконец я кивнула, – Ну да…

Иначе это никак не объяснить. Иначе мы бы столько не потеряли.

– Помнишь того шпиона? Он ведь так и ушел.

– Но он же не мог узнать… откуда? – возразила я, – он мог посмотреть, какое у нас вооружение, численность. А кто бы ему рассказал насчет планов?

– Но кто-то открыл ему проход, помнишь? Открыли изнутри. И видимо, тот, кто открыл изнутри, имел связь с Горбатым. И за какие-то подачки, или не знаю почему, видимо, выдал дату атаки. И расположение арты. И то, что вообще будут диверсионные группы. Ведь половину этих групп вскрыли сразу, тебе еще повезло, вас не нашли.

Я хотела сказать, что не повезло, а маскироваться надо уметь. У нас дружки тоже вокруг дома шарили. Но ничего не сказала.

– Это в общем чудо, что нам все равно удалось. Даже не чудо, а то, что люди у нас хорошие. Вроде тебя. Иволга догадалась использовать ракетницу, вы догадались, что это значит. Иначе ничего бы не вышло. Но ты же видишь, – он кивнул на двор.

Я задумалась. Было ясно, почему он говорит со мной об этом. Уж не по личному же глубокому расположению.

– Не знаю, Ворон. В ту ночь я видела на дворе Пулю. Но…

– Пулю, значит, – он задумался.

– Но я не думаю, что… понимаешь, у Пули, у нее роман с парнем одним из ее же отделения. А он часовым был. Я их уже как-то в караулке застукала. Ну и в эту ночь тоже так. Трахались они просто. Она шла оттуда как раз.

– Что за парень, ты знаешь?

– Да, конечно. Это Ким. Кореец из ее отделения.

Ворон кивнул.

– Спасибо.

– Пуля навряд ли, – повторила я, – а так даже не представляю. В голове не укладывается. И потом, Ворон, это же кто угодно мог быть. Люди ходят по городу, откуда мы знаем, у кого и с кем связи. Может, у кого-то брат или отец в дружине…

– Да, это так. Надо все проверить. Спасибо, Маус.

Он положил руку мне на плечо, и мне стало вдруг так хорошо. Как в старые времена, когда мне было четырнадцать. Когда Ворон посмотрит, улыбнется, и весь день ходишь счастливая.

– Спасибо, – повторил он, – если бы не ты и такие же умные ребята, мы бы сейчас были в полной жопе, это честно, Маус.

Дане я велела сидеть дома, потому что мало ли как закончится бой. И действительно – сейчас в этом бардаке и посреди этого крематория с замерзшими убитыми только Даны не хватает. В конце концов, если меня убьют, но уцелеет кто-то из командования или моих друзей, Дану не оставят одну. Она теперь это знала.

Но я сказала, что вернусь во вторник вечером. После работы. И она послушно дожидалась меня дома.

Одно было хорошо, на работе уши будто разложило. Все-таки контузия временной оказалась, и то хлеб. Голова, правда, начала болеть, но в последнее время это уже в порядке вещей. А вот слышать я стала нормально.

Яра взглянула на меня с интересом.

– В городе ходят слухи, дружину Горбатого разбили. Это правда?

– По-моему, тут не только слухи, – пробормотала я, – грохоту было до самого Ёбурга, нет?

– Да, бой был хорошо слышен, – согласилась Яра, – так что, правда это?

– Ну да, – кивнула я, – Горбатого больше нет.

Яра едва заметно усмехнулась.

– Ладно. Иди снег разгреби на заднем дворе, сейчас поставка приедет.

Я работала до вечера, но раннего – еще даже не стемнело. Взяла на талон хлеба и шоколада – мы заслужили. И пошла домой. Усталость валила с ног, и я думала о том, что все кончилось. Все! Долбанный бой. Трупы во дворе Танки. Работа эта идиотская. Сейчас приду домой, сядем с Даной. Сварим кашу, откроем банку тушенки, хлеб опять же свежий. Поедим шоколада. Нажремся! От пуза, чтобы встать было трудно. С утра я съела в Танке небольшую миску каши, у нас теперь, наверное, всегда будут варить на всех, так что с голоду не помрем. Но сейчас у меня было привычное состояние полуголода, когда кишки присохли к позвоночнику, и уже начинает пошатывать. Нормальное в принципе состояние.

Зажжем свечи, поедим. Я расскажу Дане сказку… может, про бой расскажу, но чтобы не страшно. Про то, как мы всех разгромили и добычу потом собирали всю ночь. Потом она попросит про «старую жизнь», и я ей тоже что-нибудь расскажу… например, я еще про зимние игры не рассказывала. Как мы в детстве на санках катались. Горки ледяные заливали. Еще вот что надо рассказать – про Новый Год. Интересно, она с матерью вообще праздновала? Надо ей будет подарок придумать какой-то. Мне бабушка раньше дарила. А Дане я расскажу, что Дед Мороз ночью приходил. Если она знает, кто такой Дед Мороз…

И вдруг такая мысль у меня родилась – как же хорошо, что я тогда Дану к себе взяла!

А ведь не хотела, думала, что мать меня бы изругала за это.

А не было бы Даны – я бы сейчас дома сидела одна. И поговорить не с кем. И обнять некого. А Дана… у меня вдруг сердце захолодело. Дана сейчас лежала бы трупиком под камнями. Хотя может и скелета не осталось бы – крысы едят целиком.

Получается, что я ей стала вроде матери, подумала я. Только не так, как моя. Я для Даны – такая мать, какую хотела бы себе. Чтобы обнимала, кормила вкусненьким и рассказывала что-нибудь хорошее. Чтобы не била, прощала, называла лапочкой или еще как-нибудь.