Перезагрузка

Какой патруль… Всё кончено. Самое ужасное в предательстве – это то, что перестаёшь вообще понимать мир. Вот у тебя была какая-то картина происходящего, ты думал, что всё вот так и эдак, и близкие люди тоже как-то похоже думают. И вдруг выясняется, что один из этих близких видел эту ситуацию совершенно иначе. И молчал, главное. А потом вдруг раз – и предал. В мозгу как будто плотина размывается – как так может быть?

Ворон встал рядом с Пулей, очень бледный и с тоскливым лицом.

– Товарищи, – начал он, и голос был тоже необычный, будто больной, – у нас случилось горе. То, что многие в атаке на Дождево погибли – это одно. Они знали на что идут. Каждый из нас мог погибнуть. Но есть худшее. Многие из мертвых могли бы сейчас жить. И атака могла быть гораздо удачнее, если бы… Если бы еще до того одна… одна тварь из наших же рядов не договорилась с противником. Не сдала место расположения наших орудий, наши планы… хорошо ещё, что знала она не так много – но и этого хватило.

Он замолчал. Видно было, что на душе у него мерзко. Иволга, сидящая с краю трибуны, пошевелилась. Но Ворон продолжил, повернувшись к Пуле.

– Следствие выяснило, что во всём этом виновата одна из наших бойцов. Она оказалась предателем. За несколько дней до атаки в расположение Танки проник лазутчик, я лично осматривал двор – этот шпион мог проникнуть лишь в том случае, если кто-то открыл бы ему щель в заборе. И в эту ночь на дворе Танки видели Пулю. Видела её Маус. Маус, надо сказать, сомневалась в виновности Пули и высказала предположение, что Пуля попросту нарушает дисциплину, устраивая свидания с часовым на воротах, это наш молодой боец, из подразделения Пули, зовут его Ким. Я поговорил с Кимом и установил, что в ту ночь он на воротах не дежурил. Его вообще не было на территории, он в городе ночевал. Следовательно, предположение Маус было неверным. Это уже было для нас основанием арестовать Пулю.

Пуля переложила ноги – левую на правую, и демонстративно вздохнула.

– Мы отрабатывали и другие версии. Но к сожалению – говорю, к сожалению, потому что мне больно осознавать правду! – они не привели ни к чему. Пуля поначалу полностью отрицала свою виновность. Но во время атаки на Дождево, как вы знаете, было захвачено несколько пленных. Один из них показал, что у Пули был сговор с самим Горбатым. Выяснилось также, почему она решила нас предать. В случае провала атаки – а такая вероятность была велика! – Пуля получала от Горбатого личные апартаменты в Дождево и значительное материальное вознаграждение. В результате очной ставки Пули и пленного Пуля призналась в содеянном. Предательство произошло ещё в октябре. Вы помните, тогда во время одного из патрулей Пуля и двое товарищей из её отделения были захвачены людьми Горбатого в плен. Оба товарища погибли. Пуля привлекла внимание самого Горбатого. Можно понять человека, который не выдержал пыток. Но это был другой случай. С Пулей Горбатый договорился. Она сделала сознательный выбор, соблазнившись обеспеченным существованием. С тех пор она регулярно поставляла информацию дружине Горбатого. Из-за неё погибли десятки наших друзей. Она раскрыла имена и места проживания тех бойцов, которых знала лично, в результате были разорены их дома и убиты или похищены близкие…

Мое сердце застыло. Вот оно, значит, как. Значит, и Дана пропала из-за неё… Вокруг поднимался неясный шум, глаза сверкали, сжимались кулаки. А Пуля сидела впереди всё так же, безразлично, скрестив руки на груди и глядя на нас с презрением.

А что ей ещё оставалось делать? Впрочем, не знаю. Ведь я просто не могу её понять – это не человек, это тварь. Вроде мутов. Любого человека – даже вроде моей матери – я понять могу. Её – нет.

– Ситуация ясна. Задавайте вопросы, – устало сказал Ворон. Иволга поднялась.

– Пуля, послушай… зачем ты это сделала?

Пуля уставилась на нее, голос Иволги был мягким и как будто даже сочувствующим. Мне показалось, что в глазах Пули блеснула надежда.

– У меня мать больная, – хрипло сказала она, – брата убили в прошлом году. Сестре десять лет. Матери питание нужно, лекарства… она умрет.

– Сука! – крикнули из зала, – у всех матери!

– У Чёрного трое детей осталось!

– Мы из-за тебя дохнуть должны, да?

Дальше я не могла ничего разобрать, заорали все сразу. Пока Ворон не треснул по столу и не крикнул «тихо!»

Я снова посмотрела на Пулю – она закрыла лицо руками. Видно, даже ей это было слишком – вся ненависть, которая на нее обрушилась.

– Пуля, ты ещё что-нибудь хочешь сказать? – ясным голосом спросил Ворон. Она помотала головой. Оторвала от лица руки.

– Убейте меня, – пробормотала она, – я понимаю. Убейте.

Мне стало неприятно. Я ненавидела эту тварь, да, это не человек, но смотреть на её мучения все равно было тяжело.

Ворон кивнул.

– Какие будут предложения? – спросил он, – По военным уставам, хоть мы ими и пользуемся лишь частично, тут всё ясно, и думать не нужно. Но у нас нет суда. Нет трибунала. Иволга и предложила, чтобы мы… ну все вместе всё это решили. Что мы сделаем с Пулей за предательство?