Перезагрузка

Всегда, как я думаю об этом – горечь бьет в сердце, будто перечный газ. Я завидую тем, кто старше – у них сохранилась память о том, счастливом времени. У меня её очень мало. Но еще хуже тем, кто младше меня – они вообще ничего не помнят. Они не помнят нормальной еды, игрушек, мультиков, деда мороза на площади, цирка… У них этого никогда не было, и возможно, никогда уже и не будет. Хотя… Я покосилась на Верочку, которая вновь вошла в комнату. У некоторых детей не так уж всё плохо. Верочка крутила в руках куклу и уселась на диван как бы невзначай. Видимо, ей хотелось присутствовать на переговорах, и она опасалась, что мать её выгонит.

Просто на редкость деловая девочка.

Морозова провела по экрану пальцем, экран засветился.

– Так какое же у вас дело ко мне, дамы?

– Мы здесь по поручению командования ГСО. Нам нужно пошить форму. Ткань есть. Если получится, то комплектов двести, – начала я. Глаза предпринимательницы округлились.

– Вот как? А платить вы чем собираетесь? Имейте в виду, ваше оружие меня мало волнует, с крышей у меня все в порядке.

Я усмехнулась. Хотелось напомнить даме, что одну такую «крышу» мы уже уничтожили начисто, хоть и дорогой ценой. Но мы не для того здесь.

– Конечно, мы заплатим. О цене мы и пришли договариваться…

Через полчаса мы наконец сошлись в цене, и я подписала пальцем договор на экране. Иволга с Вороном подсказали мне граничные условия, до которых следовало договариваться, и в них мы уложились с запасом. Морозова взялась сшить и пять десятков зимних курток и штанов – подкладка у нее даже была своя, и двести комплектов летней формы. За каждый зимний комплект она получала две бутылки водки и банку тушенки, за летний – поллитра спиртного, кило муки и сто граммов шоколада. Половину всего этого мы должны были выплатить прямо сейчас, заранее. Видимо, её это полностью устраивало, так как настроение дамы заметно улучшилось. Она глянула на Леду.

– Ну а ты, Айгуль, на работу выйдешь? Работа, как видишь, есть. Или тебе теперь некогда, ты же у нас в ГСО.

– Я с удовольствием выйду на работу, если позовёте, – быстро ответила Айгуль.

Мы вышли на крыльцо, удивительно солнечный сегодня день. Все никак не перестану удивляться солнцу. Свет, отраженный в тысячах кристаллов льда, в сверкающем белом снеге, ослепил мой глаз. Девочка Вера сунула ноги в валенки и вышла вслед за нами.

– Можно было ещё сторговаться, – заметила Чума. Я пожала плечами.

– Что ж ты молчала?

– Умная мысля приходит опосля. Потому же, почему и ты.

Мы спустились по ступенькам. Я обернулась к девочке. Эх, где моя маленькая Дана? Почему-то не верится, что её больше нет. Не могу вот этого представить, хотя это и наиболее реальный вариант.

– У вас всё равно ничего не выйдет, – вдруг сказала девочка Вера. Чума прищурилась.

– Это почему?

– Потому что вы нищие, – заявил ребенок. Транслирует, наверное, мамашино мировоззрение.

– Ишь какая богатая, – усмехнулась Чума, – и откуда такие берутся?

– Да уж мы побогаче вас, – храбро сказала Верочка.

– Вот и молодцы, – пробормотала я, и мы двинулись в обратный путь, не попрощавшись.

– Наглая девка, – буркнула Чума. Айгуль обернулась к нам, её смуглое лицо, отороченное плотным капюшоном, показалось мне совсем молодым.

– Девица та ещё, – сказала она, – вся в мать. Придет иногда к нам в мастерскую и ну указания давать. А мы боимся – вдруг матери нажалуется, можно и с работы вылететь.

– Дак наследная принцесса, – фыркнула Чума. Обернулась на дом Морозовой.

– Ненавижу всех этих куркулей. Люди на нее вкалывают за паек, на котором все равно ноги протянешь. Сволочь жирная! И между прочим, она держится только потому, что с дружками связана. Повыбьем дружков – и всё…

– Ничего не всё, – возразила я, – у нее Новоград заказы делает. Им же тоже что-то носить нужно, форма для охраны, мало ли что. Сделают ей крышу. Или вообще туда переедет.

– Сволочь-то она сволочь, – заметила Айгуль, – но против неё особо не попрешь. Хваткая баба. Я вот рада, что в ГСО что-то налаживается у нас. А то живёшь в вечном страхе – вдруг работы не будет…

– Ладно, пошли! – распорядилась я, – а то замерзнем стоять тут!

И мы заторопились по речной дорожке. Я думала о том, что Айгуль права – наша жизнь с некоторых пор сильно изменилась. Всего пару месяцев назад я думала о том, как выжить зимой в одиночку. Когда нас ограбили и мать убили, казалось – все кончено. Паника подступала, мне зимы одной и без запасов никак не пережить. Я боролась с этой паникой, но она же никуда не девалась, все время оставалась во мне.

А теперь и мои последние запасы украли, а я ничего не боюсь. И жить мне есть где – в казарме. И пропитания, я уверена, хватит у нас – половина патрулей теперь охраняет копарские поселки, и за это нам не только муку, но даже капусту с морковкой дают, так что и цинга уже не грозит. А вся разница в том, что я не одна теперь. Мы вместе. Нас пока ещё маловато, не хватает людей в патрули, теперь ведь и Дождево надо караулить. Но и это должно скоро измениться к лучшему.