Перезагрузка

– Не знаю, – отвечал Чингиз, – так-то оно так… но кто проверял насчет Пули? Кто вообще слышал это всё? Только Ворон и Иволга. А если это правда, если она ни в чем не виновата? Получается, мы сами ее приговорили, и выходит, зря. Выходит, мы все сволочи. Но если нас обманули, – кулаки Чингиза сжались.

– Так ты хочешь сказать, что и Иволга врет? – вопрос Апреля повис в молчании. Еще и Иволга? Ну это уже было бы слишком. Иволге у нас все верили. До нее у нас ничего не было – ни питания на всех, ни общего заработка, ни дров, ни собраний. Совсем другая жизнь с ней наступила.

– Не знаю, – сдал назад Чингиз, – может, Ворон её обманывал.

– А сам Кавказ – он что у нас, ангел? – поинтересовалась Гера, – он своим и по зубам может дать, и на подвал посадить. Все знают, какие порядочки в четвертой. Кстати, пленных они тоже лупасят, сама видела.

– В каком-то смысле, тем не менее, он прав, – глубокомысленно заметил Север, – это напоминает мне исторические дискуссии о Советском Союзе. До войны эти дискуссии были везде очень популярны… могут ли строители нового общества позволить себе жестокость, властолюбие, корыстолюбие… В общем-то понятно, что разумеется – нет, не могут. Мы, конечно, не то, что строители нового общества, но мы так сказать, берем на себя функцию общественных судей, воюем с бандитами. Можем ли мы себе позволить превратиться в таких же бандитов…

– Сам ты бандит, – вырвалось у меня, – Ворон – честнейший человек. И бескорыстный. Скольким из нас он помог.

– Может быть, ты видела его только с одной стороны, – возразил Север.

– Всё это бесполезные разговоры, – вмешался Апрель, – у нас вообще нет доказательств. Кто прав, кто виноват? Кто жестокий корыстолюбец – Ворон? Тогда где четкие предъявленные доказательства? Где хотя бы его признание, хотя бы колебания? Он все время заявляет, что это ложь. Все доказательства, что у нас есть – это слова. Причем слова Кавказа, который попросту хочет сам встать во главе ГСО. Ему Ворон попросту мешает. Если вы думаете, что Пуля была невиновна, то какие доказательства виновности Ворона есть у нас сейчас? Тоже никаких.

Молодец, подумала я. С другой стороны, даже у меня шевелились разные мысли. Та сцена с пленным… Пуля. Мало хорошего во всем этом, если честно – просто не хочется об этом думать. И есть своя логика в том, что мы не должны сами превращаться в таких же, как дружки. Ну да, они тоже пытают и убивают – но мы-то должны быть лучше.

Я легла на матрас, закрыла единственный глаз. Сдернула платок с лысой головы. Надо мной продолжали спорить, а мне уже этого не хотелось.

Нет, Маус, ты заставь себя об этом подумать. Мало ли что не хочется. От этого, может, все сейчас зависит.

Мы должны быть лучше. Но мы и есть лучше!

Мы ни при каких условиях не едим людей. У нас запрещено насиловать девушек. Тут мне вспомнились испуганные глаза Гюрзы, вечно следующей за Кавказом, как хвостик. Конечно, она с ним добровольно, вопросов нет. Вот только почему она всегда выглядит, как пришибленная? Совсем не так, как остальные девчонки. И почему большинство девушек от Кавказа ушло? Некоторые вообще ушли из ГСО. Ладно, об этом потом подумаем…

Пуля. Я вспоминала её побелевшее лицо и крик «тогда убейте меня». Это было искренне. Это было не потому, что её, например, пытали. Просто в какой-то момент она поняла, что сделала, и ей действительно стало стыдно. Я знала это тогда. Мы все это видели. Почему мы забыли об этом сейчас?

Ворон тогда действительно убил её сам, а потом сказал «это грязное дело». Тогда я поняла, что он хотел нас от этого избавить. Хотел, чтобы никто из нас не почувствовал себя палачом. И вид у него был именно такой, как после чего-то крайне неприятного. Разве у нас ещё были аналогичные случаи? Разве он вообще убивает часто? Нет, это неправда. Почему сейчас я подумала, что ему нравится убивать?

Тот пленный у Мертвеца. Он жрал наших детей. Жену Чингиза точно сожрали, да ещё и насиловали перед этим. Вообще-то я тоже думаю, что одной пули в лоб ему было бы мало. Как и всем этим гадам. По справедливости – мало. Но Ворон пытал его не потому, что собирался отомстить, а потому, что без этого мы не нашли бы оружие, а оно нам нужно позарез. Это плохо? На тот момент мне так не казалось. Любой из наших изуродовал бы эту сволочь просто так, без всякого повода. Мы плохие? Да, наверное. Но тогда Ворон лучший из нас. Потому что он в тот момент вообще не думал о мести, он действовал жёстко, но рационально. И как только выяснил нужное, прекратил мучительство, пристрелил гада – хотя было достаточно просто оставить его в живых, и все наши с удовольствием устроили бы ему филиал ада… Чума так просто распилила бы его на кусочки, как и всех, кто был в том здании. Чингиз, который сейчас против Ворона, за свою семью бы там вообще всех порвал.

Все, больше никаких обвинений против Ворона всерьёз нет. Остальное – чушь, бред. Интерпретации, как сказала бы Иволга.