Периферия (СИ)

— Да, да, это я! — прочистив горло, уже нормально сказала она и зарделась.

— Отлично, это просто отлично! Я сразу не узнал вас. Богатой будете, как говорится в одной старой позабытой поговорке. Вокруг вас много людей?

— Вовсе нет, все только ушли на обед. Вы вовремя позвонили.

— Значит, мы сможем поговорить? Я рад, что вы мне доверились. Понимаю, доверять незнакомому человеку — такое дело в наше время…

— Да всё в порядке, — резко оборвала Эльза.

— Хорошо, хорошо. Вы поймите меня, я тоже рискую. Ни разу вас не видел, но разузнал кое-что. Хорошие оценки, рядовая должность, никаких отметок в табеле гражданина. Вы просто идеальны, Эльза. Почему же вы решились помочь?

Этот вопрос поставил девушку в тупик. Она и сама толком не могла дать ответа, но жгучее чувство внутри толкало ее вперед. Без оценки действий. Эльза просто знала, что так будет правильно.

— Ну, ваша история. Я поверила ей и хочу помочь человеку, — не вполне убедительно сказала она.

— Ладно, в любом случае мы сильно рискуем оба. Я разузнал, насколько смог, но, похоже, из вашего радиокоммуникационного центра вы отправить сообщение не сможете. Всё же его нужно отослать за границу, а с Периферией у нас только правительственные шишки по своим каналам общаться могут.

— Да, у нас даже возможности связи в ту сторону нет.

— В общем-то, я так и думал. Тогда остается один вариант, но тут уж решать вам. Как бы сказать поделикатнее-то… Отправить сообщение можно только физически с таможни.

— С таможни?! — Эльза тут же вспомнила все россказни про бесчинства таможенников.

— Да, в том-то и проблема. Они же, по сути, никому не подчиняются, кроме самого Центра, и приказать или даже попросить их напрямую я не могу. Сдадут сразу да с потрохами. Но вот если человек на месте войдет в доверие и попросит отправить пустяковое сообщение, предположим, родственникам — такое может сработать.

Эти слова ошарашили Эльзу. Да, ей хотелось приключений и чего-нибудь нового в жизни, но явно не такого.

— Ну, как бы вам сказать, таможенники… — она говорила тихим голосом и смотрела прямо перед собой пустыми глазами.

— Понимаю, понимаю. Может, есть другой путь, просто я пока до него не додумался? Может, и вы мне подскажете. Но пока хоть сколько-нибудь реальным кажется этот. Само собой, все расходы я обеспечу, ну и… — человек на том конце провода тяжело вздохнул, было понятно, что сказать такое по телефону для него нонсенс, — подкуп, если потребуется. Деньгами я обеспечу, как и вознаграждением. Просите, сколько считаете нужным.

Очень хотелось согласиться. По факту же, выбор состоял не в том, идти к таможенникам или не идти. Отказаться — означало вернуться в свою обычную жизнь с этими серыми коридорами и побеленным потолком, от которого уже стали отлетать хлопья.

— Я согласна.

— Правда? Вы точно хорошо подумали?

— Да! Что мне нужно делать?

— Хорошо. Я открою счет в Общественном банке на ваше имя и положу туда денежные средства на начальные расходы. Сперва нужно вообще выяснить, что происходит на таможне, но на всякий случай я продиктую вам сообщение, вдруг сразу удастся отправить. Верится в это с трудом, но мало ли. Записываете?

— Да.

Карандаш побежал по бумаге, и вскоре Эльза записала достаточно длинное послание, которое поразило ее до глубины души. Она как раз успела положить трубку, когда с обеда вернулись первые коллеги. Всё было как обычно, только Рита кидала в ее сторону недовольные взгляды. Нетронутый обед Эльза поспешила убрать в ящик стола, пока никто не заметил. В ответ на вопрос, было ли что-нибудь интересное, она просто пожала плечами.

Граница Архызия — Королевство. День пятый

Иван сидел в палатке, уставившись в потолок. Он слабо помнил, что делал вчера после того, как мужчина сказал ту самую роковую фразу. Сначала он не поверил и всё ходил тенью по лагерю, высматривая в прохожих силуэты женщины и двух детей. После, уже за полночь, добрался до своей палатки и просто лежал и смотрел в темную пустоту. Не хотелось ни есть, ни пить. Ничего не хотелось.

Перед глазами проносились эпизоды жизни, связанные то с супругой, то с детьми. Ему то казалось, что он хорошо помнит, что происходило в прошлом, то эта грань уходила от него, и он видел, как находился один в пустой квартире. Пару раз его накрывал истерический хохот, который сменялся рыданиями. Сам Иван слабо понимал, что это такое, его обычные хладнокровие и рассудительность теперь отошли на второй план, открыв дорогу глубинным скрытым чувствам.

В этом странном состоянии прошла вся ночь. Он проваливался в глубокую яму и тут же выныривал из нее. Что в его жизни было правдой? Что ложью? Рассвет не принес ответов. Не в силах больше находиться без движения, Иван походил по палатке и убрал всё, что мог. Теперь он сидел на стуле и смотрел в потолок.