Перикл

Так говорили послы коринфян, и спартанцы терпеливо выслушивали их упреки. Союзники избавляли их от необходимости действовать самостоятельно: всем, в том числе и афинянам, должно было быть ясно, что Спарта всего-навсего выполняет свой долг перед эллинами, членами Пелопоннесского союза, и уступает их требованиям.

И тогда афинское посольство, находившееся в Лакедемоне, заявило эфорам, что хочет выступить перед народом, если, конечно, спартанские власти сочтут это возможным. Вскоре афиняне предстали перед Народным собранием. Они попытались убедить его не торопиться с выводами, вникнуть в суть дела и не нарушать мира.

— Нас послали сюда не для того, чтобы препираться с вашими союзниками, а чтобы уладить дела, касающиеся Афин. Но мы услышали, что против нас выдвинуты серьезные обвинения, и явились, чтобы предостеречь вас от поспешных и неосмотрительных решений. Кроме того, мы хотим доказать, что по праву владеем нашим достоянием и государство наше достойно уважения.

Необходимо сказать о Персидских войнах, даже если вам неприятно, что эти события постоянно выставляют на вид. Впрочем, мы будем говорить о них не столько для того, чтобы оправдать себя, сколько для того, чтобы наглядно показать, с каким государством придется вам бороться, если вы окажетесь неблагоразумны.

Мы утверждаем, что при Марафоне мы одни, впереди всех сражались с варварами. Потом, когда они пришли вновь и у нас не было сил отразить их на суше, мы поголовно взошли на корабли, чтобы дать бой на море при Саламине. Одно это помешало персам подойти к Пелопоннесу и разорить его.

Когда стало ясно, что спасение Эллады зависит от ее флота, мы выполнили три полезнейших дела: выставили наибольшее число кораблей, дали проницательнейшего полководца и проявили величайшее рвение. Мы решили покинуть Афины и пожертвовать своим имуществом не для того, чтобы бросить на произвол судьбы союзников, рассеяться и стать бесполезными для них. Нет, мы взошли на корабли, чтобы попытать счастья в борьбе, и не гневались за то, что вы раньше не помогли нам. Вот почему мы утверждаем, что оказались полезны вам не меньше, чем себе.

Неужели же, лакедемоняне, за проявленную в ту пору энергию и решимость мы не заслуживаем менее завистливого отношения к власти, которой пользуемся ныне? Мы получили ее не путем насилия: союзники сами просили нас о главенстве. Мы были вынуждены усилить свою гегемонию и довести до теперешнего состояния волею обстоятельств: больше всего из страха перед варварами, затем из чувства чести и, наконец, ради собственных интересов. А впоследствии оказалось, что опасно ослаблять ее и подвергаться риску — ведь большинство ненавидело нас, иные отложились и их пришлось покорять силой; вы же относились к нам с враждебной недоверчивостью.

Вы, лакедемоняне, стоите во главе государств Пелопоннеса, установив порядки, выгодные вам. Если бы вас возненавидели так же, как нас, вы были бы столь же суровы с союзниками и вам пришлось бы применять силу или подвергать себя опасности. Следовательно, в нашем поведении нет ничего странного и противоестественного, раз мы приняли предложенную власть и не выпускаем ее из рук под влиянием трех могучих стимулов — честолюбия, страха и выгоды.

С другой стороны, не мы первые установили такой порядок, он существует искони: сильный господствует над слабым. Вы говорите о справедливости, но никто никогда не ставил ее выше силы и ради нее не отказывался от выгоды.

Решайте неторопливо, как этого требует серьезность дела, и не принимайте на себя в угоду чужим замыслам и притязаниям нового бремени. Прежде чем воевать, подумайте о неожиданностях войны, от которых никто не застрахован. Пока вы не сделали подобной ошибки, пока благоразумное решение полностью зависит от вашей и нашей воли, мы советуем не нарушать договора и не преступать клятвы, а разногласия между нами решать по соглашению. В противном случае, если вы начнете войну, мы призовем в свидетели богов, хранителей клятвы, и попытаемся защищаться так, как подскажет нам ваш образ действий.

Спартанцы начали совещаться. Их выступления были короткими и решительными.

Афины угрожают Лакедемону? — Значит, война.

Союзники упрекают Спарту в медлительности? — Стало быть, надо действовать, и как можно быстрее. Война!

Афиняне предлагают вести переговоры? Вероятно, им это выгодно. А раз так — нечего тратить время на болтовню. Война!

Тщетно царь Архидам пытался образумить соотечественников. Он ссылался на то, что риск слишком велик, что противник богат и силен, что Спарта не готова к борьбе — ведь у нее нет ни денег, ни флота. Он предупреждал, что военные действия затянутся на долгие годы и завершать их придется будущему поколению.