Перо грифона

На небе зарозовели первые пятна заката, и тут Лунг почувствовал, что один из бесчисленных, расстилавшихся под ними островов притягивает его подобно магниту. На северной стороне острова драконы увидели пару рыбачьих деревушек, но пластина, похоже, звала Лунга к южной его оконечности. Серношерстка спрыгнула со спины Лунга в горячий песок и покрутила головой, ища взглядом самолет Хотбродда. Но докуда хватало глаз, везде были только птицы, моллюски и черепахи.

– Выглядит не больно обнадеживающе, – заметила она. – Ты уверен, Лунг?

Тату, озираясь по сторонам, явно сомневался, как и Серношерстка.

Лунг не знал, что ответить. Внутренний голос говорил ему, что они на месте, но, глядя на пустой берег, он уже и сам себе не верил. Дальше от моря остров был покрыт густым тропическим лесом. Искать там Бена и Барнабаса можно было очень долго.

– Груздь заплесневелый! Ненавижу взморье! – Серношерстка отряхивала от песка мохнатые лапы. – Земля под ногами должна быть твердой и влажной! Ни один гриб не растет в песке. В нем только блохи водятся.

Единственной весточкой из мира людей оказалась пластиковая бутылка – но она точно попала сюда не с Беном и Барнабасом. В Мимамейдре пластиковые бутылки были внесены в черный список. Гиневер даже ниссе удалось отучить от страсти к пластику.

– Они должны быть здесь! – воскликнул Лунг. – В груди у меня колет так сильно, словно Бен стоит вон у того утеса!

Серношерстка слишком хорошо его знала, чтобы не поверить. Она зашагала к утесу – и застыла как вкопанная. Кобольдиха узнала медальон, лежавший на песке среди тины и ракушек: она не раз видела его на письменном столе Барнабаса Визенгрунда. Серношерстка наклонилась за ним, но тут ей в пальцы впились две красные клешни.

– Это мое! – произнес тоненький, но очень пронзительный голос.

Серохвостка потерла укушенный палец и изумленно уставилась на крошечного рачка, угрожающе выставившего ей навстречу клешни. У него было четыре глаза, сидевших на тонких длинных стебельках.

– Врешь! – прорычала Серношерстка. – Во-первых, у тебя даже шеи нет, чтобы носить такое, а во‐вторых, эта вещь принадлежит Барнабасу Визенгрунду.

Эти аргументы не произвели на рачка ни малейшего впечатления.

– То, что выброшено морем, принадлежит тому, кто его нашел! – Он сердито защелкал клешнями. – Это неписаный закон оке…

Он смолк на полуслове и уставился через плечо Серношерстки.

За ее спиной стоял Лунг. Рачок испуганно засеменил сначала направо, затем налево – двигался он на своих десяти тонких ногах удивительно быстро, – а потом закрыл все четыре глаза.

– Дракон? Нет, Евгений, нет! – донеслось до Лунга и Серношерстки его бормотание. – Ты, видно, коралловых блох объелся! Хотя… – Евгений открыл один глаз, потом второй и наконец все четыре. – Да, почему бы и нет? Дракон. Нет, два дракона. Ну что ж. И один… кто? – Четыре глаза оглядели Серношерстку с головы до ног. – И одна обезьяна. Но какой породы?

Тату и Лунг весело переглянулись. Зато Серношерстку Евгений нисколько не позабавил.

– Обезьяна?! – возмущенно выкрикнула она.

Евгений пристальнее вгляделся в нее:

– Гм… Нет, беру свои слова обратно. Так ты…

– Пестрый шотландский кобольд! – выпалила Серношерска. – Мы, кобольды, не любим тварей с клешнями! Особенно когда они обворовывают наших друзей.

Евгений еще крепче обхватил клешнями цепочку медальона и поставил две ноги на серебряную крышку.

– Ладно. Докажи, что эта вещь принадлежит твоему другу. Что там внутри?

– Пластина моей чешуи, – ответил Лунг. – Я так думаю.

Во всех четырех глазах Евгения отразилось глубокое разочарование.

– Ну что ж, коли так, – пробормотал он и опустил клешни. – Пластина драконьей чешуи. Я как раз удивлялся, зачем кто-то положил в такой красивый серебряный медальон непонятный кусок металла. Ни один разумный рак не станет отрицать, что пластина внутри очень похожа на те, из которых состоит твой панцирь.

Евгений тяжело вздохнул и уставился всеми четырьмя глазами на грудь Лунга, на темное пятно на месте недостающей пластины.

– Ты нашел этот медальон прямо здесь? – спросил Лунг. – Я подарил эту пластину другу, и, боюсь, сейчас ему угрожает опасность.

Евгений виновато отвел взгляд.

– Мм, нет… – Два глаза, избегая взгляда Лунга, воззрились на небо, а два – на песок. – Честно говоря, я его не то чтобы нашел. Я отобрал его у рыбы-удильщика, там, – он указал клешней в море, – у обломков затонувших кораблей. Где живут коралловые русалочки.

Серношерстка очень старалась не выказать тревоги, но тут же почувствовала, как упало сердце у Лунга. Кобольдам не нужны пластины чешуи, чтобы знать, что испытывает их дракон.

– У затонувших кораблей? – переспросил Лунг. – Ты не видел там… – вопрос не шел у него с языка, – остатков воздушного судна? Деревянного самолета?

Евгений явно проникся к нему сочувствием (отчего приобрел фиолетовый оттенок).

– Остатков самолета? Нет. Но Осьм уверял меня, что видел нечто подобное. Деревянную машину с крыльями. Я ему не поверил, честно говоря. У него очень богатая фантазия!

– Где? – спросил Тату. – Где он ее видел?

Да, терпения ему пока недоставало.