Перо грифона

– На побережье острова Булу. Ну знаете, остров львиноптиц.

– Львиноптиц? – Тату обменялся быстрым взглядом с Лунгом и Серношерсткой.

– Да. На острове Булу водится много странных существ. – Евгений пренебрежительно махнул клешней. – Осьм еще говорил, что из летающей машины вылез зеленый человек. Он, наверное, опять нашел в обломках кораблей бочку рома! Во всяком случае так я подумал, когда он мне это рассказал. Он после этого всегда несколько дней несет околесицу и сам себя завязывает узлами!

Опять этот Осьм! Лунг очень старался не терять терпения. Ведь Евгений – их единственная надежда найти Бена. Львиноптицы! Непохоже, чтобы это были фениксы.

– Как ты думаешь, твой друг Осьм мог бы проводить нас на этот остров?

– Конечно! Не знаю, правда, где его сейчас носит, но могу его позвать. Он, наверное, снова разрисовывает какой-нибудь остов корабля. Он не останавливается даже перед буровыми платформами. Я ему все время говорю: «Осьм! Люди не оценят твоего искусства!» Притом, можете мне поверить, его чернила даже под водой не теряют прочности. Однажды люди сделают из него салат с осьминогом, но он даже не знает, что это такое! Он же наивен, как младенец!

Евгений погляделся в серебряную крышку медальона, потом приподнял его за цепочку – и кинул под ноги Серношерстке.

– Мне приходилось слышать, что драконы в любом живом существе пробуждают лучшие стороны его натуры, – вздохнул рачок. – Но вот уж не думал не гадал, что это верно и для четырехглазых раков! Крайне досадно!

Евгений засеменил к полосе прибоя, плоскими волнами накатывавшего на песок, и вдруг защелкал клешнями быстрее, чем танцующая фламенко цыганка – кастаньетами.

Казалось, на его зов отозвался сам Тихий океан.

В открытом море поднялась волна.

Она становилась все выше и выше, пока испуганная Серношерстка не спряталась за лапами Лунга. И тут из воды высунулись щупальца, сплошь покрытые присосками, и огромная голова с глазами такой величины, что Серношерстка могла бы целиком в них поместиться.

Осьм. Подходящее имя для гигантского осьминога.

Щупальца, постепенно выползавшие на берег, переливались всеми цветами радуги, а туловище Осьма – по крайней мере, видимая его часть – было темно-зеленым, как океанская пучина.

– Видишь? – шепнул Лунг Серношерстке. – Даже с крошечными четырехглазыми рачками стоит разговаривать вежливо. Никогда не знаешь, кто у них в друзьях.

Одно темно-синее щупальце заскользило по песку к Евгению, а остальные, к большому облегчению Серношерстки, остались в воде. Рачок взобрался на щупальце спрута и показал клешней на Лунга и Тату:

– Осьм, ты только посмотри! Это ведь и вправду драконы! Мог ты себе представить, что они еще существуют? Нет! Вот так же окажется однажды, что на свете есть еще один симпатичный гигантский осьминог!

– Он точно где-то есть! – вмешалась Серношерстка, быстро преодолевшая страх перед Осьмом. – Я сама его видела. Правда, насчет «симпатичного» я не так уверена. По большей части он ведет себя…

Лунг предостерегающе взглянул на нее.

– Друг, которого я ищу, хорошо знает этого осьминога! – крикнул он Осьму. – И он, конечно, поможет тебе его найти.

Огромные глаза осьминога расширились, словно собираясь вобрать в себя весь мир. Осьм поднял из воды еще два щупальца и поводил ими по воздуху, словно выписывая невидимые буквы.

– Осьм спрашивает, в каком из океанов живет этот осьминог, – перевел Евгений. – Мы знаем только одного мрачного брюзгу у побережья Новой Зеландии.

– Он живет у северного побережья Норвегии, – ответил Лунг. – Про его характер тебе наверняка может рассказать тот друг, которого я ищу.

Лунгу надо было стать дипломатом! Серношерстка проглотила просившееся на язык замечание, что Хафгуфа, норвежский осьминог, уж точно не меньший брюзга, чем его новозеландский сородич.

– Он отвезет вас к тому побережью, где видел деревянный самолет и зеленого человека, – перевел Евгений. – Но сначала Осьм хотел бы спросить, кто расписал тебе, – он показал на Тату, – панцирь? Ему очень нравится узор!

34. Синнефо, Хара, Уранос

Пикассо говорил: «Чтобы стать молодым, требуется немало времени».

Жан Кокто. Дневник незнакомца

Синнефо и правда была белая, как мать. Хара унаследовала медно-красный отцовский окрас, а Уранос оказался нежно-голубого цвета! Гинневер не знала, кто ей нравится больше, до того хороша была вся троица! Они с Витой проводили в стойле каждую свободную минуту, стараясь не упустить ни малейшей возможности взглянуть на жеребят. Анемос часами простаивал у гнезда, хотя пернатые наседки по-прежнему строго следили за режимом посещений.