Перри Мейсон: Дело об одноглазой свидетельнице. Дело о сбежавшем трупе

— И совершенно очевидно, что давление оказывалось не из-за возможного незаконного или несанкционированного вторжения в дом Эдварда Дейвенпорта в Парадайсе, Калифорния. Скорее всего, давление оказывается на вас из-за того, что кто-то считает Эда Дейвенпорта мертвым и допускает возможность — заметьте, я говорю исключительно о настрое того лица или лиц, которые оказывают на вас давление, — да, допускает возможность, что миссис Дейвенпорт имеет какое-то отношение к смерти Эдварда Дейвенпорта. Я прав?

— Боюсь, что мне не следует честно отвечать на этот вопрос, мистер Мейсон.

— Насколько я понимаю наши законы, если один человек убивает другого человека, то убийца не может наследовать никакое имущество убитого, — продолжал Мейсон вкрадчивым голосом. — Или вы понимаете это как-то по-другому, господин прокурор?

— Нет, точно так же, как вы.

— В таком случае предположим, вы зададите мне вопрос, касающийся определенного имущества — то есть вопрос о статусе какого-то имущества, праве собственности на него в настоящее время, и также предположим, что это имущество, которым Эд Дейвенпорт владел при жизни и оставил своей жене по условиям завещания. Это завещание на первый взгляд имеет юридическую силу, и при обычных обстоятельствах право собственности на имущество перешло бы вдове. Теперь предположим, что, отвечая на ваш вопрос, я могу упомянуть (заметьте: непреднамеренно или по невнимательности), что имущество в настоящий момент не принадлежит миссис Дейвенпорт. В таком случае вполне возможно, что кто-то (конечно, не вы, господин прокурор, поскольку я знаю, что ваша этичность не позволит вам придраться и воспользоваться подобной оговоркой), а кто-то менее щепетильный и использующий любые технические оплошности использует и это мое заявление как факт моего признания в том, что миссис Дейвенпорт виновна в убийстве и поэтому не может наследовать имущество, и право собственности к ней не перешло.

Мейсон откинулся на спинку стула, улыбнулся троим сбитым с толку официальным лицам и достал из кармана портсигар.

— Кто-нибудь желает закурить? — спросил он.

Ответом ему было молчание.

Мейсон достал сигарету, постучал ею по краю портсигара, закурил, выпустил облако дыма и с сияющей улыбкой посмотрел на проводивших допрос мужчин.

— Подождите минутку, — заговорил Халдер. — Я начал задавать вам вопросы, но вместо этого получается, что я сам только и делаю, что отвечаю вам.

— Разумеется, — кивнул Мейсон. — Мне же нужно четко установить, что это за допрос. В каком статусе я здесь нахожусь? И теперь я хочу спросить вас, господин прокурор, как юрист юриста: что вы об этом думаете? Могу ли я сказать нечто такое, что каким-либо образом будет намекать на то, что я считаю невозможным для своей клиентки наследование имущества ее покойного мужа?

— Конечно, нет. Никто вас об этом и не просит.

— Вот об этом и речь, — кивнул Мейсон. — Поэтому, если вы задаете мне вопрос об имуществе и праве собственности, я должен быть очень осторожен, когда отвечаю. Как вы думаете?

— Я не в том положении, чтобы советовать вам, — сказал Халдер.

— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Я очень ценю вашу откровенность, господин прокурор. А поскольку вы действительно не в том положении, чтобы давать мне советы, я вынужден это делать сам. Вы затронули очень интересный вопрос. Я не знаю, вправе ли я при сложившихся обстоятельствах комментировать какие-либо аспекты права собственности. Однако продолжайте задавать мне вопросы, и я посмотрю, что можно сделать.

Халдер снова заглянул в свой листок и спросил:

— Пока вы находились в том доме, доме, принадлежащем Эду Дейвенпорту в Парадайсе, взламывали ли вы замок на письменном столе, открывали ли запертую шкатулку, доставали ли из нее конверт, на котором почерком Дейвенпорта было написано пожелание передать конверт властям в случае его смерти?

Мейсон задумался.

— Вы что, не можете ответить на этот вопрос? — спросил Халдер.

Мейсон поджал губы.

— Ваш вопрос включает в себя несколько аспектов дела. Я пытаюсь в уме отделить их друг от друга.

— Какие еще аспекты вы пытаетесь отделить?

— Во-первых, вы опять поднимаете вопрос о праве собственности на дом, — пояснил Мейсон.

— Ну, в этом вопросе мы можем прийти к взаимопониманию, — заметил Халдер. — Всякий раз, когда я упоминаю дом как «дом Эда Дейвенпорта», я говорю о нем, используя прямое значение слов. Я говорю в общепринятом смысле, и давайте здесь и сейчас не будем пытаться установить право собственности на него.

— Ой, нет, так не пойдет, — покачал головой Мейсон. — Это было бы устным соглашением о том, что мои заявления не являются для меня связующими. Если бы мы с вами, господин прокурор, беседовали неформально, то мы между собой могли бы об этом договориться. Но представьте, что появляется какой-нибудь хладнокровный, расчетливый, безжалостный адвокат, представляющий интересы какого-нибудь другого наследника этого имущества.

— Какого еще наследника?