Перри Мейсон: Дело об одноглазой свидетельнице. Дело о сбежавшем трупе

— Я не доказываю право собственности, — огрызнулся Халдер. — Я просто пытаюсь поставить вас перед теми фактами, которые у нас есть.

— Но вы только что совершенно определенно спросили его о том, кому принадлежит дом, — напомнил Мейсон. — А он вам ответил, что единственный источник, из которого он узнал про право собственности, — это заявление Мейбел Нордж. Но я полагаю, что Мейбел Нордж не является экспертом по правам собственности на недвижимое имущество, и поэтому любое заявление, сделанное ею мистеру Буму, является заявлением с чужих слов и ничем больше, поэтому его нельзя расценивать как достоверное и…

— Достаточно, достаточно! — перебил Халдер. — Мы с вами не в суде и не пытаемся установить право собственности.

— Но вы подняли вопрос о праве собственности.

— Я просто описываю дом.

— Тогда почему бы не описывать его как дом на Крествью-драйв под определенным номером?

— Хорошо, — согласился Халдер. — Давайте так. Бум, вас вызвали в дом на Крествью-драйв. Где он там находится?

— Нужно ехать по Крествью-драйв до самого конца улицы. Это последний дом по правой стороне — большой домина, кажется, построенный без какого-либо плана и разросшийся засчет пристроек, окруженный фруктовыми деревьями и деревьями, посаженными, чтобы давать тень.

— Вы четко разделяете фруктовые деревья и деревья, дающие тень? — спросил Мейсон.

— Да, я их разделяю.

— Но на самом деле, мистер Бум, фруктовое дерево тоже может давать тень. Возьмите хотя бы фиговые деревья. Полагаю, что их можно назвать фруктовыми и…

— Минутку! — вклинился Халдер, голос которого дрожал от гнева. — Мистер Мейсон, вопросы здесь задаю я. Я сейчас допрашиваю мистера Бума и прошу вас помолчать.

— Несмотря на все неточности в утверждениях мистера Бума?

— Несмотря ни на что! — рявкнул Халдер. — Я прошу вас помолчать.

— Хорошо, — кивнул Мейсон. — Надеюсь, что все присутствующие понимают, что меня просили помолчать, несмотря на все неточности в утверждениях мистера Бума. Простите, господин прокурор. Я больше не буду перебивать. Продолжайте допрос.

— И вы отправились в этот дом? — спросил Халдер.

— Да.

— По чьей просьбе?

— Мейбел Нордж.

— Кто она такая?

— Насколько я понимаю, это секретарша Эда Дейвенпорта. Я ее несколько раз видел в Парадайсе.

— Вы знали Дейвенпорта при жизни?

— Да, я с ним несколько раз разговаривал.

— И вы поехали в этот дом по просьбе Мейбел Нордж?

— Да. Она вызвала полицию.

— И что вы там обнаружили?

— Входная дверь была не заперта, горел свет, а мистер Мейсон и мисс Стрит хозяйничали там, будто у себя дома.

— Что-то еще?

— Мисс Нордж сказала, что нужно найти письмо, написанное мистером Дейвенпортом и оставленное ей с указанием вскрыть в случае его смерти.

— И что вы сделали?

— Я нашел это письмо, то есть я нашел шкатулку, в которой лежал запечатанный конверт. На конверте рукой мистера Дейвенпорта было написано, что в случае его смерти конверт следует передать властям.

— И что вы с ним сделали?

— Забрал с собой.

— И сейчас конверт находится у вас?

— Нет. Вы же сами его у меня забрали.

— Вы сами мне его отдали, не так ли?

— Да, конечно.

— И сейчас этот конверт лежит здесь, в столе. Вы узнаете этот конверт, если снова его увидите?

— Конечно.

— Как вы его опознаете?

— Я написал на нем свою фамилию.

— И дату?

— И дату.

— И что вы с ним сделали потом?

— Отдал его вам.

— И мы обсуждали, что следует делать с этим письмом, не правда ли?

— Да, обсуждали.

— Я положил его в сейф?

— Думаю, да. Вы сказали мне, что положите его в сейф.

— И сегодня утром мы снова встретились?

— Да.

— И решили, что лучше вскрыть письмо?

— Совершенно верно.

— И вы его вскрыли?

— Да.

— В нем ничего не оказалось, кроме нескольких чистых листков бумаги?

— Совершенно верно.

— После этого мы начали изучать конверт и решили, что, судя по всему, его уже распечатывали?

— Да, сэр.

— В результате мы вызвали эксперта, который хорошо разбирается в таких делах, и он объяснил нам, что гуммиарабик или какое-то другое клеящее вещество, которым изначально был смазан клапан конверта, было удалено оттуда с помощью пара, а потом конверт снова запечатали с помощью другого клея и, вероятно, это было проделано в течение последних двадцати четырех часов?

— Совершенно верно.

— Хорошо, — кивнул Халдер и повернулся к Мейсону. — Что вы на это скажете?

— Я скажу, что вы задавали вопросы слишком быстро, а Бум отвечал на них без запинки. Ни секунды не колебался.

— Нет, нет, я не это имел в виду. Я хочу знать, что вы скажете по поводу точности его утверждений?

— О, боже праведный! — воскликнул Мейсон. — Вы меня поражаете. Вы же сами только что сказали, что я не должен ничего говорить в случае неточности утверждений.

— Я не хотел, чтобы вы перебивали.

— Я уверен, что выразились вы совсем иначе. Вы совершенно четко велели мне молчать.

— Что ж, а теперь я прошу вас говорить.

— Каких слов вы от меня ждете?

— Я прошу вас прокомментировать утверждения Бума.

— Я уверен, что они неверны, — заявил Мейсон. — Минутку, мистер Бум, не надо сердиться. Я верю, что вы считаете их правильными и правдивыми, но я думаю, что они такими не являются.

— Что в них неправильного? — спросил Халдер.