Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Новым тифлисским военным губернатором стал генерал‑адъютант Сипягин, 20‑ю дивизию возглавил генерал-майор Панкратов, 21‑ю дивизию – генерал‑лейтенант князь Эристов, а войска в Кахетии и на Алазанской линии – полковник князь Бекович‑Черкасский. Помимо этого, прибыли из Петербурга за должностями инженер генерал-лейтенант Трузсон и два генерал-майора – Константин Бенкендорф (брат будущего шефа корпуса жандармов) и граф Сухтелен.

В Тегеране и Тавризе полная смена командования русской армией была встречена с радостью.

– Пока новые начальники узнают специфику здешней войны и особенности военного театра, можно будет легко нанести им несколько серьезных поражений и вернуть утерянные земли! – внушал посол Макдональд принцу Аббасу-Мирзе. Весь Кавказ знал и дрожал, заслышав о Мадатове, но никто и глазом не моргнет, услышав про какого-то генерала Панкратоффа!

Историк В.А. Потто скажет о Мадатове так: «Падение Ермолова увлекло за собой и его любимого сподвижника. Мадатов сошел со сцены кавказской войны не обиженным только, но глубоко и несправедливо оскорбленным…»

Еще пять месяцев Мадатов будет прозябать в Тифлисе. Затем его вызовут в Петербург, где он получит назначение в действующую против турок армию на Дунай. Там Мадатов снова прославится своими подвигами и скоропостижно умрет во время осады крепости Силистрия, оплакиваемый всеми солдатами и офицерами…

* * *

Впрочем, генерал-майор Панкратов стал временной фигурой и вскоре был заменен на генерал-майора Бенкендорфа. К этому времени собранные с таким трудом за зиму Мадатовым силы авангарда были частично раскассированы по другим соединениям. В результате у нового командира авангарда остались два батальона Грузинского полка, два батальона Ширванского и батальон карабинеров, да пара неполных казачьих полков. При этом авангард, по плану Паскевича, имел весьма серьезные задачи – занять Эчмиадзинский монастырь, а затем действовать в направлении Эривани.

…Любопытно, что Бенкендорф никогда не готовился к военному поприщу. Представитель эстляндского дворянства, он получил солидное образование, говорил почти на всех европейских языках и мечтал о дипломатической карьере. В то время как его старший брат Александр (будущий шеф корпуса жандармов) был уже генералом, Константин Бенкендорф, состоя при Министерстве иностранных дел, имел звание камергера. Но наступил 1812 год, и Бенкендорф с радостью променял камергерский ключ на чин армейского майора. Познавая военное дело прямо в сражениях, он честно прошел путь от Москвы до Парижа, получив два Георгиевских креста и генерал-майорский чин. Особенно отличился Бенкендорф как смелый и предприимчивый командир летучего партизанского отряда. После окончания Наполеоновских войн он некоторое время командовал драгунской бригадой, а затем возвратился к прежней дипломатической деятельности, став посланником при дворе короля Виртембергского. Но дипломатия была ему уже скучна. Поэтому, узнав о возможной войне с персами, Бенкендорф написал письмо императору Николаю о желании воевать, и тот вернул его в боевой строй. Надо сказать, что, прибыв в Тифлис, Бенкендорф отказался примкнуть к партии Паскевича и интриговать против Ермолова, стремясь сохранить нормальные отношения с обоими. Что ж, дипломат он и есть дипломат! И вот теперь Бенкендорф должен был заменить любимца всех кавказских войск Мадатова.

Вскоре в авангард прибыл армянский архиепископ Нерсес (впоследствии верховный патриарх и католикос Армении), имевший огромный авторитет среди армянского населения.

2 апреля авангард начал переход через Акзабиюкские горы. Стояла непролазная грязь, и солдаты тащили обоз и пушки на руках. В Джалал‑Оглы к авангарду присоединился еще батальон тифлисцев, два казачьих полка и двенадцать орудий. Туда же прибыл генерал‑адъютант Дибич, сделавший смотр войскам.

Затем был переход через высокий снежный хребет Безобдала, прозванный солдатами, не без оснований: «Бес его дал». Едва батальоны начали подниматься на перевал, как обозы и пушки начали скользить. Пришлось их снова тащить на руках. Вскоре авангард двигался уже выше облаков, по узкой тропе, рядом с бездной. В добавок ко всему испортилась погода, поднялась вьюга. Повалил снег. Дорога исчезла из вида. Ночью пришлось пережидать ненастье прямо на краю обрыва. Несмотря на это, солдаты были бодры, слышались шутки и смех. Через день батальоны, наконец, спустились в Помбакскую долину.

Там Бенкендорф объявил дневку, чтобы подождать обозы и дать солдатам прийти в себя. Вперед выдвинулся передовой отряд под командой уже знакомого нам полковника Северсамидзе. После этого Бенкендорф перешел через отлогий Помбакский хребет, вступил в персидские владения. Внезапное вторжение русского авангарда стало для персов полной неожиданностью. Никаких неприятельских войск вблизи не было. Поэтому в окрестных мусульманских селениях началась паника и ликование в армянских.