Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

– Гасан-хан, спешив конницу, занял крепкую позицию в углу, образуемом слиянием рек Аракса и Занги, создав тем самым угрозу выдвижения в наши тылы.

– Кажется, он урок не усвоил, придется повторить! – нервно дернул плечами Бенкендорф.

Тут же вместе с начальником штаба они решили этой же ночью перейти реку правее от расположения противника.

Однако, едва казаки начали спускаться к реке, как персы, заметив наш обход, отступили, встав за горной речкой Абаранью. Речка была не только быстра, но и глубока.

– Есть ли в ней броды? – спросил генерал-майор Гурко.

– Увы, бродов нет! – вздохнул тот в ответ.

Бенкендорф оказался перед сложным выбором – атаковать прямо через глубокую стремнину или ни с чем вернуться в лагерь.

Несколько минут он думал, мучительно морща высокий лоб, затем решительно махнул рукой:

– Медлить с атакой невозможно, посему атакуем!

Первым во главе своего казачьего полка бросился вплавь донской подполковник Карпов.

Предоставим слово историку В.А. Потто: «То было проявление безумной отваги. Абарань неслась со страшной быстротой, и лошадей относило течением далеко в сторону. Вода доходила до груди казаков, и на поверхности ее виднелись только конские головы да казацкие шапки. Но донцы плыли, все ближе и ближе к берегу. За ними следовала грозная черноморская сила. И вот донцы на берегу. Вся курганская конница разом обрушилась на них. Но подоспела черноморская бригада и дружным ударом «на слом» опрокинула курдов. Тогда началось страшное истребление неприятеля. Волны Аракса поглощали тех, которые пытались переплыть на его правый берег, а казачьи пики уничтожали все, что спасалось по левому берегу. Жестокое преследование продолжалось до самого Сардарь‑Абада. Часть неприятельской конницы успела вскочить в крепостные ворота, другая, отбитая в сторону, загнана была в турецкие владения. Никогда еще курды не испытывали такого страшного поражения; вся дорога, на протяжении двадцати пяти верст, была покрыта мертвыми телами, трупами лошадей, разбросанными вещами, седлами, оружием и даже палатками. В руках казаков остались вьюки самого Гасан‑хана. Потеря неприятеля была чрезвычайно велика. Сперва ее считали в триста человек, но впоследствии курды сами говорили, что потеряли убитыми и утонувшими более шестисот всадников, и в том числе многих важных лиц из Карадага и Хоя. Знаменитый курдский старшина Гуссейн‑Ага и карапахский владелец Мурсал пропали без вести, утонули ли они или были убиты, – но тел их так и не было найдено. В плен взято было пятьдесят три человека – все раненные, и в числе их тесть самого эриванского сардаря. К общему сожалению, сам Гасан‑хан ушел невредимым, но была минута, когда он был уже окружен казаками и спасся только благодаря необычайной легкости своего коня. Со стороны русских потеря была совершенно ничтожна, изрублены черноморский сотник Ильяшенко и один казак, да двое черноморцев ранены».

Вернув войска под Эривань, Бенкендорф отправил с известием о бое к Паскевичу есаула Грекова. Заслушав вестника победы, Паскевич тут же приколол ему на мундир Владимирский крест.

Глава десятая

Надо отдать должное упорству дважды разбитого Гассан-хана, который снова собрал своих курдов и встал за Араксом. Армяне тотчас известили Гурко что там стоит с карапапахами и Наги‑хан, к которому стягиваются остатки разбитых войск и новые толпы, что курдам приказано жечь армянские деревни, истреблять хлеба и убивать тех армян и татар, кто посмеет заниматься поливкой посевов, что за каждую русскую голову курдам обещано по сто, а за армянскую по пятьдесят рублей. В течение трех дней на наших аванпостах поймали семь лазутчиков Гасан-хана, пробиравшихся в крепость, которые должены были приободрить осажденных.

И на самом деле, с появлением курдов гарнизон Эривани несколько оживился. Снова стали предприниматься вылазки, которые, впрочем, отбивались.

Случались и серьезные неудачи. Так, в один из дней сотня казаков, во главе с майором Вержбицким и сотником Ушаковым, увлекшись погоней за курдами, заскочила в овраг. Там их неожиданно со всех сторон атаковали большие массы курдов. Многие, в том числе Вержбицкий и Ушаков, были изрублены. Остатки сотни спас подполковник Карпов, вовремя пришедший на помощь со своим полком и обративший горских разбойников в бегство. Пытался снова перейти Аракс и сам Гасан-хан, но снова был отброшен за реку Бенкендорфом.

Блокада Эривани продолжалась. Осадные батареи периодически вели обстрелы. Персы огрызались. Понимая, что помощи от Аббаса-Мирзы ждать уже не стоит, гарнизон все больше падал духом. Вылазки из крепости практически прекратились. Ходили слухи, что сердар хочет бежать с верными людьми, а русский генерал обещает пятьсот червонцев тому, кто поймает беглеца. Сам седобородый сердар патетически взывал:

– Вспомните, как мы прежде отгоняли московитов от наших стен! Еще ни разу они не смогли сломить Эривань, не будет этого и на этот раз!