Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Как известно, где тонко, там и рвется. Старая истина оказалась верной и в тот раз. Едва наши войска оставили Имеретию, как мятежный царь Соломон, прискакав тотчас в опустевший Кутаис, приказал разломать военные казармы и попытался изгнать единственную оставшуюся в городе гренадерскую роту. Однако гренадеры забаррикадировались в своей казарме, а штурмовать их у грузин желания не было. Окончательно обнаглев, Соломон начал принимать посланцев из Персии от мятежного царевича Александра, вел разговоры о возможной дружбе с Константинополем, Францией и Англией. Дальше – больше. Окончательно встав на путь измены, Соломон поспешил на границу Имеретии, намереваясь собрать там войска для помощи туркам.

Но хлеб иуды всегда горек. Соломон уже мечтал о полной независимости и изгнании русских, как к нему прибыл посланец от сераскира Юсуфа-паши.

– Мой господин шлет вам повеление султана и владыки Блистательной Порты, сына Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внука и наместника Аллаха на земле, достославного Селима III! – начал он свою речь.

Соломон приосанился, полагая, что сейчас он услышит нечто чрезвычайно важное для себя. И он это услышал:

– Властитель над властелинами, узнав, что русские обманом вошли в Имеретию, издал фирман, которым признает тебя независимым, но требует истребления всех находящихся в Имеретии русских. А если того не исполнишь, лишишься всего царства, и владения твои я изобью подковами своих лошадей!

Столь откровенная угроза отрезвила Соломона, который понимал, что начни он уничтожать русских, будущее его будет незавидно.

Поэтому Соломон решил повременить перебегать на турецкую сторону, заняв выжидательную позицию. Осаду казармы в Кутаиси тут же сняли и гренадеров оставили в покое.

Разумеется, поведение Соломона доверия больше не внушало, но, по крайней мере, теперь Рыкгоф мог идти на Поти, зная, что дела в Имеретии если и примут плохой оборот, то не так скоро.

В день неудачного ахалкалакского штурма Рыкгоф подошел к Поти, потребовал сдачи и, получив отказ, занял с боем предместье, загнав турок в крепость.

Штурмовать Поти с ее крепкими и высокими стенами малочисленным отрядом было проблематично. Кучук-бей по-прежнему не соглашался сдать крепость, и Рыкгофу пришлось ограничиться блокадой.

Тем временем в соседний Батум прибыли морем турецкие войска под начальством двух пашей – Дузчи-Оглу и Осман-Оглу. Турецкие начальники решили избавить Поти от осады, после чего направиться морем и, высадившись недалеко от Поти, атаковать русских с двух сторон.

Получив сведения о появлении турок в Батуме и их планах деблокады Поти, Рыкгоф собрал совет. Присутствовали: полковник князь Ураков да казачьи полковники Митрофанов с Ежовым. Принимая во внимание невозможность штурма, приближение большого числа турок, а также увеличение числа больных из-за болотистого климата, участники совета решили отступить. 19 мая Рыкгоф снял блокаду Поти и, отправив четыре роты для защиты Мингрелии, сам же с остальными войсками отступил в Редут-Кале. Там Ион Ионыч и получил приказание Гудовича возвратиться в свои пределы.

Глава десятая

Итак, кампания 1806 года была нами проиграна туркам. Неудачи под Карсом, Ахалкалаки и Поти ободрили турок. Султан шедро наградил карского владетеля Мамед-пашу.

Теперь турки стремились развить успех. Сераскир Юсуф-паша, торопясь, собрал войска, чтобы нанести русским окончательное поражение.

Вскоре после прибытия в Карс Юсуф-паша отправил Несветаеву письмо, в котором хвастался, что его войско «несметно как звезды» и если русский генерал желает «еще несколько времени собирать зернышки спокойствия», то должен преклонить колени пред счастливейшим падишахом и властелином вселенной Селимом, а также перед его победоносными исламскими храбрецами. На это Несветаев ответил, как и подобает русскому генералу. Впрочем, письмо письмом, а под рукой у Несветаева не было и двух тысяч штыков. Поэтому по приказу Гудовича он отошел к селению Гумри.

Вскоре лазутчики донесли, что Юсуф-паша, собрав до 20 тысяч, решил действовать наступательно и отправил вперед семь тысяч лучшего войска под начальством делибаши Али-паши и Мамед-паши Карского.

19 мая 1807 года турки подошли к Гумри и в тот же день стремительно атаковали русский лагерь. Наши встретили атаковавших с молчаливым презрением. Только подпустив турок на самое близкое расстояние, Несветаев разрешил открыть картечный огонь. Артиллеристов поддержала из ружей и пехота. Потеряв в течение нескольких минут более трехсот убитых, ошеломленные турки повернули назад. Современники отмечают, что наш огонь был столь губительным, что неприятель против обыкновения не решился забрать тела убитых. Сразу после этого последовала контратака, и егеря на плечах турок гнали их несколько верст, перебив еще несколько сотен убегавших. Больше Али и Мамед наших уже не беспокоили, решив за лучшее подождать подхода сераскира.

А вскоре на отдаленных холмах показались знамена главных турецких сил. Несветаев собрал офицеров: