Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735)

При увеличении количества больных Военная коллегия не могла предложить ничего лучше, как затребовать от самих войск сведений, чем их лечить. На это совет офицеров стоявших на Куре полков в июле 1727 года ответил: «Первое, что военная коллегия заблагорассудила о вине горячем, оное, разумеется, к здешним воздухам потребно, к тому ж и перец, которое по утрам надлежит солдатам давать по одной чарке, а больным от поноса с перцом; второе, имеет в присылке быть здесь овсяная мука, которую не сеяв присылать, дабы могла больше времени терпеть, понеже в здешних горячих краях сеянная может скорее прогоркнуть, и из помянутой овсяной муки делать сырой для питья солдатам, вместо квасу, и оное, мнится, питье здоровое и жажду человеке утоляет, ибо в питье солдаты здесь нужду имеют, а паче в жары. Квасы скоро окисают, так что и пить нельзя, а вода в реке зело мутна и пить весьма нездорово; из помянутой же овсяной муки потребно солдатам, а паче больным, варить горячий кисель, в который помалу класть масла коровья. Того ради и масла надлежит в присылке быть; а и студеный кисель из помянутой же овсяной муки делать для пищи солдатской и употреблять с сырым хорошо и, мнится, оная пища легкая, а паче больным, кои хлеба есть не могут. Третье, потребно здесь для вредительного воздуха и чеснок давать солдатам, по небольшому, по утрам, хотя б с переменою — в день по чарке вина, а на другой чесноку; и признаваем, тем может вредительный воздух отбивать; четвертое, надлежит быть в присылке котлов для отваривания воды, бочек или чанов, в чем иметь ту воду, понеже здесь в реке вода всегда бывает мутна, с илом и густа, якобы жидкий кисель, от которой и не без повреждения людям, а колодезей копать не можно, ибо все имеются солончаки… Но токмо здесь, на Куре, место весьма нездорово, понеже низко и земля так наполнена водою, — хотя вершок вскрыть, вода пойдет, а в других местах в крепости и собою выступает, а все соленая; к тому ж от реки и от морских заливов кругом крепости водою заливает и стоит выше рвов, от апреля месяца и по сие число мало не убывает; и от такой сырости, от жаров и от низкого места, разумеется, вред людям не малый»^{523}.

Из лекарств в войсках в наличии имелись лишь уксус и вино, да и того не хватало; поэтому в декабре 1727 года Верховный тайный совет указал: «…в новозавоеванные персидские провинции в Гилянь, на Куру и в Баку для тамошнего злого и вредительного воздуха людям и тяжкой болезни в Низовой корпус отпускать на всякой год по 6000 ведр вина от Камер-коллегии безденежно»^{524}. Левашов просил у командующего разрешения истратить на покупку вина «на припарку» деньги из собранных налоговых сумм, и Долгоруков не только позволил, но и приказал из этих же средств выдавать жалованье «персицкой монетой»^{525}.

Командующий сам побывал на Куре и убедился в том, что это «весьма место злое и неудобное и не менши Гиляни утеря людей». В крепости «все без остатку больны и лежат при смерти», так что лишь «некоторые из урядников и салдат с великою нуждою караул содержат и живут в великом страхе и умирают в сутки ис трех полков человек по 20 и больше». Генерал приказал вывести солдат из крепости «в шалаши». Но и эта мера мало помогла, поскольку «от жаров и от воды духота стала быть; и во многих местах выступает из земли вода, а все солончаки». Войска косили «горячки, лихорадки и цынгота»: в июне заболели 785 человек и умерли 86, в июле — соответственно 877 и 178.

Возможности прилично обустроиться не было: «…и солдатам казарм никоим образом удобных сделать не из чего, понеже лесу нет, и дрова верстах в семидесяти и в восьмидесяти берут с великим трудом и те пенья выкапывают из земли и посылают на щерботах вверх по Куре, и конвой не малый для дров определяется; и воздух зело худой и безмерно жаркий, отчего вышеписанного несносного обстоятельства умножается болезнь и утрата людям»^{526}.