Персия: эра войны и революции. 1900—1925

«Контрабанда шла из Персии круглый год, особенно усиливаясь с весны до глубокой осени. Предметами контрабанды были ковры, шелка, шерсть, сабза (изюм без косточек), скот и другое. Провоз производили в глухую, темную ночь, часто в бурную, большими вооруженными партиями, в случае надобности пробиваясь через границу силой и стараясь уничтожить встретившийся на пути секрет. На Муганской степи, кроме провоза контрабанды, с наступлением зимнего периода, когда на персидскую Мугань возвращались с их летних кочевок племена шахсевен с их громадными стадами, производились частые нападения шахсевен для прогона скота на зимние пастбища русской половины Мугани, за недостатком пастбищ у себя, в персидских пределах. В этих случаях происходили форменные бои с пограничными частями и с высылаемыми им на усиление на этот период частями Кавказской армии. Нападающие старались вызвать тревогу в одном месте, чтобы в это время скрытно прогнать скот в другом… Крупные партии контрабандистов при провозе контрабанды применяли такую же тактику, поэтому было необходимо проявлять на постах много бдительности, опыта, быстроты действий и отваги, чтобы успешно выполнять трудную задачу охраны границы чрезвычайно малыми силами. Эта служба в постоянной тревоге, сопровождавшаяся почти ежедневной опасностью, вырабатывала в личном составе Пограничной стражи отличных одиночных бойцов, полных смелости, быстроты соображения, умеющих хорошо разбираться на местности, опытных и вместе с тем, когда было нужно, осторожных разведчиков, хорошо знавших местность и противника. Среди офицеров, сверх того, вырабатывались смелые, сообразительные и привыкшие к самостоятельным действиям и решениям начальники… У Худоферинского поста, перед входом в Мигринское ущелье, имелся прочный каменный мост, на обоих концах которого были поставлены деревянные ворота, всегда закрытые, у которых всегда стояли часовые: на левом берегу – русский, на правом – персидский. Пост был каменной кладки, в виде квадратного укрепления, с бойницами, того общего типа, который был мною описан ранее. На противоположной стороне, персидской, по крутым склонам высоких гор персидского Карадага, также вплотную подходящих к реке, вилась такая же тропа, как и на нашей стороне. Эта тропа была лучшей связью Карадага с Тавризом, столицей всего Азербейджана, и по ней постоянно шли караваны с товарами, направлявшиеся в Тавриз».

В тексте Масловского дается описание жизни пограничников и установление офицерами неформальных дружеских связей с вождями соседних (живших на персидской территории) племен. Так, прибыв на пост Бартазский, Масловский узнал от командира отряда ротмистра Германа, что «один крупный персидский хан Карадага, богатый владетель двадцати восьми деревень, живущий в своем поместье, и с которым установились добрососедские отношения, узнав о моем приезде, просил передать мне его убедительную просьбу посетить его, приняв приглашение на обед. Сначала я отказывался, ссылаясь на необходимость на следующий день, после утренних занятий с офицерами, продолжать свой путь по намеченному маршруту, не обременяя излишне хозяина поста своим длительным пребыванием. Но командир отряда, поддержанный командиром отдела, убедительно просил меня остаться у них и на следующий день, приняв приглашение хана. Они говорили, что мое пребывание их нисколько не стеснит и эта поездка на персидскую сторону может представить для меня интерес, а для них тоже может быть полезна. Они рассказывали, что этот хан, крупный карадагский владетель, влиятельный у себя, живет, как феодал, имея свой собственный значительный конный отряд нукеров (всадников), хорошо вооруженный. Ранее, в своей молодости, хан был отчаянным разбойником (конечно, по нашим понятиям), производил постоянные налеты на нашу приграничную полосу, грабя население находящихся там сел, или же занимался провозом контрабанды на нашу сторону, почему был в то время беспокойным и опасным нашим соседом. Состарившись, он отказался от этой своей деятельности, приносившей нам большой вред, перешел к спокойной, мирной жизни и установил дружеские отношения с находящимися против его владений нашими пограничными частями, стараясь быть им полезным. Он не только не допускал во всем ближайшем районе никаких набегов персов на нашу сторону, но часто, в трудные минуты, когда в зимнюю пору снега, а весною – сильные разливы горных речек, прекращали на некоторое время всякое сообщение постов Пограничной стражи с населенными районами, помогал отрядам приобретать продовольствие на персидской стороне. Имея у себя хорошо вооруженный отряд в 200 всадников, он действительно мог поддерживать спокойствие в значительном районе прилегающей к нашей границе персидской полосы. Поэтому-то командирам отдела и отряда было бы неприятно, если бы я своим отказом обидел самолюбивого старика. Эти объяснения и доводы были достаточно убедительными, чтобы я согласился остаться и принять приглашение хана. На берегу нас встретил с группой персов хан – высокий, сухощавый, бодрый старик».