Персона

Шасси лайнера коснулось раскаленного асфальта аэропорта, вырвав Фрэнка из состояния мрачной задумчивости. Чтобы вернуться мыслями в настоящее, ему понадобилось несколько секунд. У него была возможность отмотать время назад – ему представился еще один шанс схлестнуться с абсолютным злом. Злом, которое он надеялся отыскать здесь, в Колумбии. Он больше не хотел ошибиться. На этот раз он будет помнить все уроки матери, чтобы они помогли ему понять человека, с которым ему вскоре предстоит встреча.

Глава 40

Пассажиры рейса AF 422 столпились в проходах, чтобы покинуть самолет. В течение одиннадцати часов двести семьдесят три места занимали люди самого разного кругозора и возраста, но теперь каждый из них преследовал только одну цель: как можно быстрее покинуть этот металлический цилиндр. Первыми к выходу двинулись самые богатые. На время этого полета каждому из них досталось пространство 154,94 сантиметра в длину и 54,61 сантиметра в ширину, общей площадью в 0,85 квадратного метра. Вроде бы не так много, но все же достаточно, чтобы сейчас, навсегда покидая лайнер, не мучиться от судорог, от болей в шее и спине. За ними двигался народ чуть скромнее. С их точки зрения 0,85 квадратного метра, доставшиеся богачам, представляли собой недостижимую пока роскошь. Их кресла, помеченные как эконом-премиум, предоставляли жизненное пространство площадью в 0,47 квадратного метра, поэтому они, поднимаясь с них после одиннадцати часов полета, демонстрировали гораздо меньшую проворность и гибкость. Ноги порой с самого начала страдали от непроизвольных мышечных спазмов, а спина оседала на ягодицы, приобретавшие какую-то странную чувствительность. Но в этом мире все относительно, и им, что ни говори, не было нужды оглядываться назад, чтобы напомнить себе, какой судьбы каждый из них избежал.

У бедных, выходивших последними, было лишь 0,37 квадратного метра. Меньше половины того, что имели богачи. У них впали лица, но избавление было уже близко. Фрэнк задумался о том, существовала ли для подобного случая метафора.

Железную трубу, которую использовали в качестве посадочной галереи, насквозь пронизывала жара. Воздух отяжелел от влажности, которая подстегивала организм, не привыкший к таким условиям, стимулировать работу потовых желез, скрывающихся в слоях дермы. Вдоль позвоночника Фрэнка тут же проступили капли. Встав в очередь к посту полицейских, контролирующих доступ на территорию страны, он почувствовал, что ткань рубашки прилипла к коже. А когда наконец остановился перед стойкой, за которой работал колумбийский страж порядка, у него промокла вся спина. Эльга следовала сразу за ним. Не сказав ни слова, полицейский взял его паспорт, застучал по клавиатуре и уставился на экран, которого Фрэнк со своего места видеть не мог. Затем наконец бросил на него холодный взгляд, почти лишенный всякого выражения, и куда-то ушел. Фрэнк повернулся к Эльге, пожал плечами и развел руками, давая понять, что ничего не понимает.

Одиннадцать часов полета и влажная, опутавшая тело узами вялости жара испытывала на прочность его напускное спокойствие. Он прекрасно знал всю совокупность приемов выражения эмоций с помощью поз, фраз и спокойного, взвешенного словарного запаса. Это позволяло ему сохранять душевное равновесие. Он пользовался ими, чтобы скрыть свой бурный темперамент. Ему это удавалось даже на работе, а не то, что перед этой пустой стойкой, преграждавшей доступ к душу и комнате, где можно было бы вытянуться на кровати и несколько часов поспать.

Минут через десять полицейский вернулся в сопровождении человека в штатском – высокого, широкоплечего, в безупречном темном костюме. Тот обошел стража порядка, вернувшегося на пост, и встал перед Фрэнком с его паспортом в руке.

– Комиссар Сомерсет, – произнес он на неуклюжем французском и протянул руку вдвое больше, чем у комиссара, – я капитан Маркес, шеф полиции Боготы.

– Рад познакомиться, капитан Маркес, – ответил ему Фрэнк.

– Добро пожаловать в Колумбию.

– Благодарю, капитан, для меня большая честь с вами увидеться.

Фрэнк широко улыбнулся, счастливый увидеть перед собой приветливое лицо.

– А девушка за вами, это Эльга?

– Да, совершенно верно.

– Мне сообщили о вашем приезде. Я буду обеспечивать вашу безопасность. Прошу вас, следуйте за мной, детали обсудим через пару часов.

Фрэнк, а за ним и Эльга, зашагали вслед за внушительной фигурой капитана Маркеса, миновали несколько коридоров, спустились на два этажа и оказались в полицейском участке международного аэропорта Эль-Дорадо. По пути им попалось несколько телеэкранов, демонстрировавших кадры президентских выборов во Франции. На них мелькал то молодой, голодный волк, то старая, полная злобы мужененавистница, перемежаясь кадрами людей, опускавших в урны конверты.

– Что это за фамилия такая, «Сомерсет»? Английская? – спросил Маркес, не сбавляя шагу.

– Американская, – ответил он, – единственное, что сохранилось у меня от отца, которого я никогда не знал.

– Да? Он что, умер, когда вы были ребенком?