Персона нон грата

— Просто Лоранд, без мистера.

— Просто Юлиана, — сказала она, улыбаясь и протягивая руку.

На следующий день Юлиана Стайн умчалась на авиашоу, а Лоранд взял билет в городок своего детства — Охотничью Деревню у Края Луга. Он не терял времени даром, и вот теперь не за горами сладкий миг, когда рыжеволосая должна уплатить по всем векселям.

26. Шаг навстречу любви

Слева вилка, справа нож. Белая с голубым, цветов полицейской машины, фарфоровая тарелка, словно сбежавшая из музея. Крахмальная салфетка в серебряном кольце, не случайно напомнившем Сильвестру Фельду половинку наручника. Он чувствовал себя скованным по рукам и ногам за столом, уставленным не столько едой, сколько посудой.

А еще он был просто лишним. За квадратным столом сидели Артур Миллер и Барбара, Ева и Костя Першилин. Сильвестр Фельд был пятым колесом в телеге, ему хотелось быстрее поесть да освободить от своего присутствия дом, где время не просто остановилось, но, кажется, пошло вспять. Все здесь: посуда, обстановка, покрой странноватой одежды хозяина — относилось к прошлому веку.

В камине потрескивало полено. Чуть слышно дождь стучал по подоконникам, и Сильвестру показалось, что он слышит сквозь зашторенные окна плеск реки времени, обтекающей благословенный островок. Спокойная гавань в бурном море невзгод.

Похоже, не один Сильвестр это ощущал. Барбара, сутки назад оставленная на попечение Артура Миллера, не проявляла ни малейшего намерения покинуть тихий уголок. Раскладывая по музейным тарелкам ломтики ветчины в листьях салата, она совсем не напоминала недавнюю звезду «Парадиза». Но, судя по тому, что порция Сильвестра оказалась самой большой, помнила, кто вытащил ее из мрачного подвала.

Артур Миллер поставил на стол запыленную бутылку с красной сургучной печатью на ленточке:

— Это вино урожая предвоенного года…

— Полвека, — присвистнул Костя Першилин. — Жаль, не попробую. Кончились мои каникулы.

— Жаль, — согласился Артур, срезая печать и ручкой столового ножа обкалывая сургуч на горлышке, — потому что вино было разлито по бутылкам накануне еще Первой мировой войны. В двадцатом веке солдаты вашей страны, молодой человек, и моей родины дважды скрещивали оружие в двух мировых войнах. Ничего не упрощая, я хочу сказать, что именно в противоборстве быстрее происходит взаимное узнавание. Сильные страсти, ненависть, любовь… Не зря говорят, что между ними один шаг, и я поднимаю свой бокал за то, чтобы мы делали этот шаг навстречу любви.

Ева и Костя переглянулись. Барбара скромно опустила глаза. Артур Миллер и Сильвестр Фельд сдвинули свои бокалы.

— Надо, чтобы вино переплеснулось из одного в другой, — сказал Артур. — В этом смысл застольного ритуала. Мое вино без яда, Сильвестр. Я пью за твое здоровье.

Звон встретившегося хрусталя задержался в воздухе, как затухающий звук струны. Больше тостов никто не произносил, но частичку неожиданного праздника, подаренного Артуром Миллером, каждый сохранил в душе. Ева, мывшая на кухне посуду, вернулась в комнату расстроенной:

— Костя, только что передали по радио: твой полк улетает!

— Когда?

— Завтра!

— Ну, так не бывает, — ответил Першилин. — В один день нам просто не собраться. Да и…

— По радио сказали, — упрямо повторила Ева, и на ее глаза навернулись слезы, — завтра улетает первый воздушный эшелон!

— Во-первых, не плачь, а во-вторых… — сказал Костя, замявшись, — мне нужно в полк. Сильвестр Иоганович, не подбросите?

— Подброшу, — кивнул Сильвестр, для которого новость тоже была неожиданной, — если Барбара разрешит. Машина-то не моя.

— Пока она мне не нужна, — сказала как спросила Барбара, глядя при этом не на Сильвестра, а на Артура.

— Думаю, что нет, — кивнул Артур. — Сильвестру машина сейчас необходимее. К тому же в нашем распоряжении мой «трабант».

Сильвестр вспомнил, что Артур — старый холостяк. Может быть, что-то и завяжется у них с Барбарой? Тридцать лет разницы? Шаг навстречу любви, о котором говорил Артур, сделать никогда не поздно. Но сейчас важнее другое:

— Барбара, ты написала заявление в полицию?

— Да, — ответил за нее Артур. — Написала. Мы вместе… вернее, я подработал стилистику. Надо сделать все, чтобы эти звери не ушли от ответа.

— Предоставь это полиции, — сказал Сильвестр, раздвигая шторы. Дождь прошел, но в любое время снова мог собраться: тучи низко стояли над городом. — Я ведь не случайно оказался возле твоего дома, Артур. Барбара — нежелательная свидетельница, да и Ева… Короче, предлагаю тебе раскочегарить свой «трабантишко» и увезти обеих из города. Только прежде заверни в полицию, отдай заявление Барбары полковнику Конраду Лейле.

— Вот уж с кем не хотел бы встречаться, — поморщился Артур. — Ведь Лейла — тот самый…

— Тот самый, — подтвердил Сильвестр. — Но не ты ли говорил про шаг навстречу любви? Или мне послышалось?

Ева держала Костю Першилина за рукав кителя:

— Я никуда не поеду. Нет, точно не поеду. Не поеду, и все тут.

Барбара сняла со стола скатерть и бережно сложила по старым складкам.

Сильвестр Фельд спросил Артура Миллера: