Персона нон грата

Правда, потом она жалела, Марина. Это когда Бородин получил назначение в Группу войск, за границу. Но Филипп догадался, что говорило в ней не чувство высокой любви, а страх перед повальным дефицитом, поразившим торговые точки.

И он уехал один. Гордый и полный решимости встретить хорошую девушку, чтобы полюбить раз и навсегда.

Надежды Филиппа блестяще оправдались в первый же день. Что было удобно — Галина работала официанткой в столовой летно-подъемного состава, поэтому три раза в день свидание обеспечено. Что было неудобно — предстояло тактично объяснить сегодня командиру экипажа, кто есть лишний в любовном треугольнике.

У самого Бородина сомнений на сей счет не было. Не раз — и на вечеринках, и вчера тоже — Галка говорила: «Все будет хорошо, и мы поженимся! Но только, дорогой, что скажет твоя мама?»

С мамой вопрос Бородин решил. Для этого понадобилось всего десятка полтора писем. В конце концов она признала, что дело не в возрасте — был бы человек хороший. А лучше Галки, известно каждому, на свете никого нет.

Смешно, но факт — Филипп любил еще и свою проклятущую специальность: раньше всех появлялся на аэродроме и позже всех уходил. Летом в жару, зимой на ветру паши как папа Карло. В награду — три звездочки на погонах и перспектива получить четвертую при выходе на пенсию. А все же любил! И вертолет тоже. Обидеть машину может всякий, недавно вот часовой на стоянке проколол штыком лопасть — говорит, нечаянно. А пожалеть, приласкать машину способен лишь борттехник.

Первое время Бородина страшно бесила привычка командира пинать перед стартом левое колесо шасси. Есть у летчиков свои дурацкие приметы. Но позднее Бородин подметил, что Першилин стучит по «дутику» чуть-чуть, любовно, как если бы почесал за ухом собаку или потрепал по холке лошадь. У техники, верил Бородин, живая душа, машина чувствует отношение к себе человека.

Капитан Першилин понимал душу аппарата, а это дано не всякому, кто держит ручку. Вертолет слушался Константина беспрекословно, и Бородин заключил: его капитан — лучший летчик в полку. Не зря же его приметил командующий и хотел пересадить на «салон».

С виду «салон» — обычный вертолет, но грузовая кабина преображена чудесным образом. Кресла, диван, полированные столики. На этой летающей гостиной Першилину пришлось бы позабыть о своих любимых кренах, горках, боевых разворотах.

Константин «салоном» пренебрег. Бородин надеялся, что командир откажется и за Галкой ухаживать. Зачем морочить голову женщине? Сам же говорит, что «чернобылец» и — полное сексуальное благодушие. Не понять — правду говорит или шутит, а только Галка неспокойна при нем. Что-то было между командиром и Галкой недоговоренное или недопонятое Филиппом.

Борттехник лейтенант Бородин аккуратно сматывал шнур, а мысли — виток за витком — подводили к выводу, что нельзя тянуть с решающим объяснением. Сразу же после работы на полигоне Филипп решил по-мужски поговорить с командиром.

Убрав шнур и стойки в грузовую кабину, Филипп вытер ладони чистой ветошкой, подтянул молнию «технички». Бортовой техник должен выглядеть не хуже своего родимого «борта». А вертолет смотрелся прекрасно в ярких лучах утреннего солнца. Мощный, лобастый, он чем-то неуловимо походил на вожака волчьей стаи, перед которым по неожиданной прихоти егерей распахнулся оклад. Красные флажки не ограничивают свободы. Вперед и выше! С красной строки, с красной стропы…

Когда человек принял решение, ему легче дышится. Одно влечет за собой другое. Завидев шагающего по рулежной дорожке командира (и рядом был, конечно, змей подколодный Мельников), Филипп подумал: завтра утром он сделает Галке официальное предложение. Зачем откладывать, в самом деле? Жизнь военного человека полна неожиданностей.

Лейтенант Бородин еще не знал, что выпустил джина из бутылки, смотав красную стропу с флажками.

Аэродром готовился к полетам. Прощупывали небо антенны, по экранам локаторов бежали развертки, выхватывая белые пятнышки «местников», и помощник руководителя полетов уже дослал в ствол ракетницы толстый патрон с зеленым дымом.

13. Эхо давних выстрелов

Есть много способов успокоить нервы — Сильвестр Фельд предпочитал пистолет. Конечно, его «Диана» не боевое оружие, всего лишь духовая пукалка, но тоже требует верного глаза, твердой руки, а перво-наперво — хладнокровия. Стрелки знают, что даже удар пульса способен увести пулю от цели. В груди Сильвестра уже давно клокотал вулкан, и, чтобы раздражение не прорывалось в каждом слове, он начинал день тремя сериями по десять выстрелов. Укрепив мишени на стенке сарая, он с каждым новым щелчком пули все вернее брал себя в руки.

Сегодня результаты были ни к черту. Сильвестру не удалось выйти из девяноста. Накануне в «Зеленом какаду» сопляки основательно испортили настроение. Всаживая пульки в черное яблоко мишени, Сильвестр снова видел их наглые прыщеватые физиономии, и ствол «Дианы» подрагивал вместе с возмущенным сердцем старого полицейского.