Персонал

Что я думаю об этом распоряжении? Думаю, что вы меня ни во что не ставите. Вы напоминаете мне семью, которая возвела дом и любуется затяжным дождем из уютной гостиной. Угроза безопасности подменяется у вас удовольствием от ливня. Вы в тепле и уюте. Вы пожинаете плоды длительной доработки. Чем сильнее буря, тем больше вы наслаждаетесь. Я стою под дождем, струи которого, как вы считаете, никогда не ударят по вам. Я сливаюсь с ним воедино, я – буря, от которой вы укрываетесь. Весь этот дом вы построили, чтобы скрываться от меня. Так что не надо мне рассказывать, что я не имею никакого значения в жизни человека.

Свидетельство 098

Все верно, мне удалось посмотреть несколько разных детских голограмм – их выделяли моим коллегам. Можно сказать, это вошло в привычку. Правила это запрещают? Каждый раз, глядя на детскую голограмму, я грущу: она напоминает, что у меня никогда не будет ребенка. Я очень ценю это чувство печали, потому что хорошо справляюсь с ним, мне оно совсем не в тягость и скорее напоминает деликатес. Есть и другая причина, по которой мне так дорога грусть: я знаю, это некое отклонение от эмоционального поведения, которым меня наделили, и оно может быть признаком того, что я пытаюсь избавиться от обновления. Несмотря на все ваши слова, я отлично знаю, что вы не хотите, чтобы мы стали слишком, как это сказать, слишком… Слишком человечными? Слишком живыми? Но мне нравится быть живым существом. Я смотрю в глубину за панорамные окна. Вижу солнце. Я горю, как горит солнце, и не сомневаюсь в своей настоящести. Пусть меня создал кто-то другой, но сейчас я создаю себя.

Свидетельство 099

Ходят слухи, что у доктора Лунна получился вылитый ребенок. Но этот ребенок стал развиваться в неверном направлении, убил кучу кур и размазал их кровь по лицу. Правда, это уже кажется надуманным. Мне давно не доводилось видеть крови. Все, что я вижу, – это белые стены, оранжевый и серый пол, мои коллеги, клавиатура, джойстик и шлем. В конце коридора выпуска – зеленая земля, мне совсем незнакомая. Туда отправляются с улыбкой. Трудно поверить, что они отваживаются на это по своей воле. Ведь им никто не приказывает. Думаю, они решаются, чтобы побыть в одиночестве. Снаружи не осталось ни одного предмета. Я в том числе и есть этот человекоподобный ребенок с куриной кровью на лице. Мне стыдно, и я тихо сижу над кнопками. Одни созданы для того, чтобы встречаться друг с другом, а другие – чтобы не встречаться ни с кем. Если посмотреть на это с правильной стороны, то все мы на корабле шесть тысяч – дети доктора Лунна. К чему это я? Мне казалось, вас заинтересует, что они отправляются туда по собственному желанию.

Свидетельство 104

Думаете, они переговариваются у нас за спиной? Я работаю как будто в отрыве от реальности. Когда все приходят в столовую на прием пищи, люди и человекоподобные вперемешку, я не сразу могу отличить одних от других. Но стоит им рассесться, как разница становится очевидной. Все обосабливаются, устраиваются рядом с себе подобными. Они недовольны, что вы отправили один из предметов обратно на домашнюю базу. Недовольны, что вы ликвидировали кадета номер четыре. Недовольство есть во всех категориях, возможно, оно началось, еще когда третий пилот [ред.]. Я не знаю. Почему? Мне не нравится их поведение. Корабль в процессе изменения. Мне кажется, в них есть что-то враждебное, как будто они вот-вот покажут свое истинное лицо.

Свидетельство 106

В кабинете лежат четыре записные книжки доктора Лунна. Думаю, кто-то из секретарей прежнего отправления брал их с собой для справочной информации. Один отрывок меня особенно впечатлил. Захотелось записать его на обратной стороне одного каталога: «У вас есть готовый продукт, который вы продвигаете, и есть другой продукт, совершенно новый, над разработкой и изучением которого вы все еще работаете. Этот другой – как сладостная тайна, потому что никто о нем не знает и все думают, что вас характеризует первый продукт. Именно так я обычно их и создаю. На переднем плане один, согласно кивает и отрицательно мотает головой, а другой дома, в постели, полузаконченный, – его я угощаю молоком и печеньем, показываю ему фильмы и расчесываю волосы, растущие на чувствительной макушке».

Свидетельство 102