Перст судьбы

С сетью, кстати, был совет неплохой: у меня имелась ловчая лурсская сеть – да такая, каковой ни у кого из моих спутников не было и быть не могло. В детстве с сестренками мы баловались, накидывая такие сети друг на друга. А еще отец иногда просил нас всех встать друг подле друга и накидывал на нас троих большую ловчую сеть. Если отец был в хорошем настроении, он постоянно шутил и устраивал забавы и розыгрыши. Сидя за столом на террасе перед нашим домиком-сторожкой, мы порой не могли проглотить ни кусочка, потому что непрерывно хохотали. В такие минуты отец с матушкой как-то сразу менялись – становились необыкновенно красивыми, почти юными, а зеленые глаза отца начинали светиться, как у кошки в сумерках. Иногда отец позволял бросать сеть на него и показывал, как ее надо завернуть после броска, чтобы нельзя было прорезать плетение клинком или острейшими когтями лурса. На сети имелись два костяных когтя, и эти когти в конце концов надо было сцепить, чтобы намертво сковать пленника.

Сейчас мне предстояло продемонстрировать это искусство. Имелось только одно «но» в работе с сетью: ее надо было бросить так, чтобы она взмыла вверх и затем накрыла стража, будто колпаком. А я был не самый большой мастак в этом деле.

Я стоял напротив стража, примериваясь к броску, и где-то в глубине сознания ворочался недоуменный вопрос. Почему он не пропускает нас? Почему стоит здесь, почему хозяин замка не зовет менестрелей к себе – ведь мы пришли петь песни на празднике императора. Что-то было не так, но я не понимал, что именно. О соревновании стихопевцев твердили глашатаи на площадях семи приморских городов, все стихопевцы передавали друг другу известия о грядущем празднике. Даже те, кто остался без лютни, как я, или сорвал голос, или уже стар и растерял свой дар – они тоже собирались пойти. Обещано было десять дней песен и танцев да бесплатное угощение и даровая выпивка.

Я вскинул руку и метнул сеть. В воздухе как будто распустилась серебряная паутина. Сеть накрыла стража почти идеально. Вот только он сумел вырвать меч из ножен и вспороть несколько ячеек, прежде чем сеть окутала его полностью. Как он это успел – я не ведаю до сих пор, движение было не уловить глазу. Да и некогда было мне в гляделки играть: я сорвал с себя ремень и ринулся к стражу, намереваясь обернуть кожаную петлю вокруг великана, чтобы намертво связать силача вместе со страшным его мечом и завернуть края сети так, как учил меня отец. Я уже начал оборачивать кожаную полосу вокруг здоровяка, зацепив пряжку за одну из ячеек и ловко увернувшись от жала высунувшегося наружу острия, когда быстроглазый Ганс подскочил сбоку и дважды ударил стража кинжалом в бок. Удары его были точны и ловки. В следующий миг Ганс отскочил. Клинок его был по самую рукоять в крови, и кровь частыми каплями стекала с лезвия и пятнала мостовую.

– Дорога свободна! – засмеялся Ганс, встряхивая клинок. Судя по всему, я ошибся, давая ему оценку. Парень умел драться, но не хотел рисковать.

Я отшатнулся, сдергивая ремень, но пряжка застряла в ячейке, и я выпустил пояс из рук. Страж продолжал стоять покачиваясь. Потом он попытался ощупать свой бок, все еще удерживая меч левой рукой. Рану он с трудом нащупал и даже попытался зажать, но кровь тут же побежала меж пальцами, страж пошатнулся и грохнулся на мостовую навзничь. Он упал медленно, будто нехотя, как падает огромное дерево, голова стукнулась затылком о камни и бессильно повернулась набок, облако пыли поднялось вокруг его огромного тела и неспешно осело. Мне показалось, что земля под ногами дрогнула и опять марево горячего воздуха растопило, размыло замок, заставило дрожать и стены, и донжон, и высоченные охристые с золотом деревья вокруг. Потом марево исчезло, и все вокруг сделалось резким, выпуклым, будто очерченным особым контуром: можно было разглядеть каждый камень в кладке стены, завитки кованой решетки, каждую дубовую доску подъемного моста. Вода внизу, во рву, запела на все голоса, устремляясь к реке.

– Зачем? – Я повернулся к Гансу. – Зачем ты это сделал? Я бы его связал.

– Ты – связал? – заржал Ганс. – Да посмотри на этого бугая! Он бы разорвал и твою сеть, и твой ремень одной левой. А потом придушил бы тебя, как кутенка.

– Пошли, – сказала Лайра. – Дорога свободна.

– А что с ним?..