Перст судьбы. Эсмиль

Эсмиль раздраженно зашипела, когда ей на плечи накинули шубку, всунули в руки корзинку с инструментом и не слишком вежливо вытолкали за двери. Кнут Дарвейн отобрал, так же, как и стек, сказав, что сам вернет их законным владельцам, ведь рабыню за воровство могли и убить. Девушка, сузив глаза, выслушала суровую отповедь, развернулась и, с гордостью оскорбленной королевы, направилась в сторону гостиничного крыльца. Единственное, о чем она сожалела, так это о том, что не воткнула иглы под ногти этому наглому грубому варвару, который именует себя ее господином.

Глава 11

Дарвейн метался по амбару, будто загнанный зверь.

В углу темной кучей валялось то, что осталось от пленника, преданный Вирстин застыл у запертых дверей, вытянувшись в струнку, а его лэра раздирала на части неконтролируемая ярость.

Наконец, Дарвейн замер посреди помещения, нервным жестом взъерошил волосы, выбившиеся из хвоста, и обвел вокруг себя мутным взглядом. Желание убить кого-то постепенно отпускало.

Капитан снял с пояса флягу с крепким вином и жадно сделал пару глотков. Обтер горлышко, закрутил, вернул фляг на место и уставился на валявшийся под ногами труп с таким видом, будто только что его увидел.

– Вир, – хрипло позвал он, – ты ведь тоже это слышал?

– Да, Ваша Милость, – ровным голосом ответил данганар.

– Ты в это веришь? В то, что мой младший брат мог нанять этих убийц?

– Вас слишком долго не было дома. Все может быть…

Дарвейн судорожно вздохнул, растирая горло. У него вдруг перехватило дыхание при одной мысли о том, что пленник сказал правду. Хотя, какой смысл ему врать? Да еще под пытками?

– Это не может быть правдой. Мариос… Зачем ему это?

– Может, он хочет занять ваше место? Стать лэром? – Вирстин пожал плечами.

– Ты сам слышишь, что говоришь? Я пять лет не получал вестей от своей семьи, никто в клане не знает, что мы возвращаемся. С какой стати Мариосу нанимать убийц?

– Ваша Милость, вы уж меня простите, но я же здесь был и слышал, что он сказал, – насупился данганар, задетый несправедливым упреком, и пнул то, что осталось от пленника. – Эти подонки ждали нас в Керанне и точно знали, кого ищут. Следили за нами до самой гостиницы, потом увидели, что мы разделились, и решили сначала убрать нас с Риком. Думали, что с двумя легче справиться. А девчонка вообще не помеха. Но вы бы только видели, как она…

– Хватит! – Дарвейн его оборвал. – Прибери здесь, – бросил устало и открыл дверь.

Ночной воздух ударил в лицо, проясняя мысли. Пахло сыростью, конским навозом и древесными стружками. Со стороны пекарни доносился запах свежей выпечки.

Дарвейн глянул на восток. Еще часа два – и начнется рассвет. Что ж, для сна этого мало, но вполне достаточно для кое-чего другого.

Взгляд мужчины заскользил по темным гостиничным окнам. В одном из них теплился едва заметный огонек свечи. Дарвейн самодовольно хмыкнул, направляясь к крыльцу. Судя по всему, его рабыня так и не ложилась. Неужели ждала? Что ж, покорная женщина в его руках – это все, что ему сейчас нужно, чтобы забыться…

***

В маленькой комнатке царил полумрак, только одинокая свеча на столе давала немного света. Эсмиль стояла у окна, повернувшись спиной к двери. Она так и не уснула, всю ночь ожидая Дарвейна.

Бесилась, ругала себя, проклинала грязного варвара, но при этом, прокрутившись в постели без сна несколько часов, все же встала и застыла у окна, краем глаза отметив, как объект ее мыслей вышел из заброшенного амбара и остановился, озираясь.

В душе точно что-то надломилось. Гордая и непокорная амаррка вдруг испытала странное чувство, похожее на тоску. Женщины Амарры никогда не влюблялись – это было табу, тяжкий грех, сурово наказываемый кровавой богиней. Да и в кого там было влюбляться? В рабов?

Эсмиль усмехнулась, подумав об этом.

Нет, в рабов не влюбляются, ими пользуются, точно так же, как Дарвейн пользуется ею самой. Ее телом, которое он купил. Ведь она для него просто вещь…

За спиной Эсмиль скрипнула дверь.

Девушка застыла, вцепившись пальцами в подоконник. Внутри все сжалось в один тугой, горячий узел.

Она не услышала, как он подошел. Точнее, подкрался, ступая мягко, словно хищник на охоте. Горячее дыхание опалило затылок, заставляя вздрогнуть. Эсмиль кинуло в жар. Никогда-никогда-никогда она не ощущала себя настолько зависимой от кого-то, как сейчас.

Дарвейн стоял за ее спиной, не касаясь, но жар его тела чувствовался даже через одежду. Он чуть нагнулся, ставя руки по обе стороны от ее рук, вцепившихся в подоконник с такой силой, что побелели костяшки.

Девушка глянула на его ладони: такие большие, сильные, загорелые, с обветренной кожей и следами кулачных битв… Она вспомнила, как эти ладони скользили по ее телу, причиняя удовольствие на грани боли, и новая волна жара окатила ее с ног до головы. Эсмиль закусила губу, сдерживая тихий стон, рвущийся с губ. Между ног разгорался пожар.

Каким-то шестым чувством она поняла, что что-то произошло там, в амбаре. Пленник заговорил – разве могло быть иначе? Но вот то, что он сказал, весьма не понравилось ее лэру.