Перстень Григория Распутина

– А нам баба Оля сказала, – пояснил все тот же веснушчатый мальчик. – Она в подъезде напротив живет. Через двор. На втором этаже, и все время у окна сидит, то вяжет, то шьет. – Слова из мальчика сыпались как горох. – Ну, мы с Лидкой, то есть с Лидой, – после ощутимого толчка локтем в бок поправился мальчик, – мы ее спросили, она нам и сказала, что видела, как Клавдия с ухажером домой шла. Мы выяснили, кто это, потом за ним проследили. Да вы проверьте, товарищ майор, мы правду говорим, вот честное комсомольское!

Все четверо дружно кивнули головами.

Вот так, четверо желторотых детишек обставили опытных работников Ленинградского уголовного розыска. Майор с ребятами об этой истории не болтали, но каким-то образом ее подробности расползлись по всему угро.

В тот же день, когда ребята приходили к майору, Тихон Карякин был арестован. Баба Оля, Ольга Алексеевна, была вызвана в угро и там строжайше допрошена. Задержали и Клавдию Лыткину, она полностью подтвердила выдвинутую ребятами версию. В вечер убийства Тихон долго курил на черной лестнице, пока Клавдия готовила ужин и накрывала на стол, пришел какой-то мрачный, сразу напился и лег спать. Майор лично ездил на встречу с Александром Иванько по клички Кривой и выяснил, что Тихон Карякин имел карточный долг, который вернул сполна двадцать второго июня. А работник ресторана Бобров, приземистый неприятный тип, подтвердил, что Карякин хвалился ему, что толкнул какое-то кольцо знакомому барыге за хорошие деньги. Разыскали и барыгу. Долго склоняли его к сотрудничеству, но, в конце концов, выяснили, что перстень был, но быстро от барыги уплыл, сдали его в комиссионку. И его в тот же день купили. Как выглядел перстень, барыга помнил плохо, а сам Карякин утверждал, что снял его с пьяного посетителя в ресторане, тот напился как сапожник, и Карякин помогал его в поезд грузить. Тогда и колечко тиснул. Никто этого посетителя по имени-отчеству не знал, и в какой поезд грузили, не запомнил. Про кольцо говорил, что было не с синим камнем, а с красным. Ну, так никто и не ждал, что Тихон сознается. А вскрыть дверь простой булавкой для такого умельца, как Тихон, дело плевое, потому как сидел он уже дважды за квартирные кражи и один раз за уличное ограбление. Так что покойный Платонов дверь своему убийце не открывал, Карякин проник в квартиру сам, прошелся тихо по комнатам, наткнулся на хозяина и то ли с перепуга, то ли умышленно убил его, чтобы свидетеля не оставлять.

В общем, дело закрыли, Тихона Карякина осудили. И все вроде бы было в порядке, а только нет-нет, да и проснется майор среди ночи. Повертится с боку на бок, вспоминая дело об убитом докторе, покурит у окна и опять идет в койку, успокаивая себя, что все верно, все правильно, все проверено, показания сняты, улики собраны. А то, что Карякин не признался в убийстве, ну так не все свою совесть облегчить спешат. А может, это задетое самолюбие не дает майору спать по ночам. Все ж таки сопливые мальчишки такое дело раскрыли, а он, майор, маху дал.

Обидно.

Глава 15 10 июля 2018 г. Санкт-Петербург

– Струганков Михаил Александрович, улица Партизана Германа. Вышел пять лет назад, – сообщил капитану Никита Макаров. – Ну что, я съезжу, пробью гражданина?

– Поезжай, да повнимательнее. Я тут пролистал его дело, тип был напрочь отмороженный. Если бы его не посадили, он бы так долго не протянул, точно бы уже на кладбище лежал, с таким вот чисто конкретным памятником, – показал руками размеры глыбы капитан.

И Никита поехал, после поездки в Тихвин прогулка в сторону станции метро «Проспект Ветеранов» казалась ему сущей ерундой.

– Кто там? – раздался из-за двери грубый хриплый голос.

– Михаила Александровича можно?

– Можно, если осторожно, – прозвучал из-за двери идиотский ответ, но замки все же лязгнули и дверь распахнулась.

Проживал бывший гроза сел и деревень и главарь одной из крупных бандитских группировок начала девяностых в скромном блочном доме, в не самом престижном районе города. И выглядел так же непрезентабельно, как и его жилище. Никита с плохо скрываемой неприязнью разглядывал неряшливого, оплывшего, давно не бритого мужика лет шестидесяти с гаком, потного, одышливого, с обрюзгшей, покрытой наколками кожей, с квадратным подбородком и маленькими глубоко посажеными глазками неопределенного мутноватого цвета.

– Чего надо? – Прохрипел мужик и закашлялся, Никита брезгливо посторонился.

– Вы Михаил Александрович?

– С утра я был.

– Оперуполномоченный Макаров, Следственный комитет. Разрешите войти?

– А если нет? – выставив вперед подбородок, нагловато спросил Струганков.

– Тогда мы вызовем вас к себе, – спокойно пояснил Никита.

– Валяй, заходи, – после минутного размышления распорядился Михаил Александрович. – Ну, чего надо? – не делая попыток провести гостя в комнату, поинтересовался хозяин, растопырившись поперек тесной прихожей.

– Вы знаете Ситникова Алексея Родионовича?

– Ситникова Алексея Родионовича? Ту сволочь, что меня в тюрягу упекла? Нет, не знаю, – нагло ухмыльнулся в лицо Никите Струганков.