Перстень Царя Соломона

— Нет уж, спасибо,— усмехнулся Валерка.

— Да это тоже безопасно,— заверил Андрюха.— Вот смотри.

Он вновь залез в этот туман, но на этот раз вместе с го­ловой, погрузил туда и руки, принявшись энергично хло­пать ими по полу.

—  Все чисто.— Угомонившись, он наконец вылез отту­да и торжествующе повернулся к нам с Валеркой.

—  Ничего не понимаю,— пробормотал Валерка, осто­рожно отпустил мою голову и... тоже подался к дыре.

А туману, что там клубился, хоть бы что. Крутится себе помаленьку, водоворотики всякие создает, спиральки, но к нам не лезет — словно не пускает его что-то. Хотя и убав­ляться не думает. Словом, без малейших изменений. Разве что искорки появились. Маленькие такие, беленькие и поблескивают, как им и положено. Вначале-то я подумал, будто это у меня в глазах искрит, но тут подал голос Ва­лерка.

— Ба-а, по-моему, внутри появилось электричество,— сказал он задумчиво.

—  Откуда в пещере электричество? — фыркнул Анд­рюха.

— Подпольщики забыли выключить,— предположил Валерка.

—  Какие подпольщики?! — вытаращил глаза Голоча­лов.

—  Обыкновенные. Те, что в войну здесь сидели,— по­яснил Валерка.

А по лицу его непонятно, то ли шутит, то ли и впрямь так считает. Серьезный такой, ни дать ни взять уче­ный-физик разглядывает неожиданный результат экспе­римента, который в общем-то был пустяковым, но в итоге получилось нечто загадочное и необъяснимое.

Андрей, сколько я его помню, всегда был отчаюгой. Не изменился и до сих пор. Опять же хмель и плюс желание оправдаться, доказать, что он здесь ни при чем. Резко су­нув руку в туман, Голочалов несколько секунд подержал ее там и уже раскрыл было рот сказать нам, что вот, мол, все с ним в порядке, но вместо этого, неловко выдернув ее оттуда, принялся молча разминать пальцы, а потом нехотя выдавил:

—  И верно что-то типа электричества. Правда, ток сла­бенький, но в пальцах закололо чувствительно.

— А потому голову я тебе туда совать больше не сове­тую,— хладнокровно заметил Валерка.— И вообще, если Костя сможет идти, лучше бы нам всем троим отсюда сва­лить, и подальше, потому что если эта штука начнет рас­ползаться...

А договаривать не стал. И правильно. Во-первых, не­понятно, что с нами будет, если этот туман и впрямь по­ползет вширь, а во-вторых, бывает, когда фантазии не ко времени, поскольку имеют гадкое обыкновение начинать сбываться, а у нас и без них души в пятки еще не ушли, но уже на старте. Можно сказать, изготовились.

—  Опять же рану у Кости промыть надо, чтоб зараже­ния не было, а чем? До источника, как я понимаю, мы все равно не доберемся, а вся водка у нас осталась там. Вот и нам надо бы туда же.

И это он хорошо сказал. Мудро. Теперь получается, что мы будем не драпать со всех ног, и даже не отступать, а вроде как уйдем по делу. Хотя, чего уж тут скрывать, на са­мом-то деле именно драпать, поскольку очень уж здесь неуютно. Смотрю, Андрей кивает, что, мол, согласен.

— И впрямь надо бы поспешить, а то мало ли какая за­раза может попасть в кровь. Ты-то сам как? — спросил он меня.

— Вообще-то в порядке,— прикинул я, приподнима­ясь на локтях и неторопливо вставая с земли.

И вот тут-то, когда я облокотился, чтобы встать, меня словно что-то кольнуло в ладонь. Нет, не электрическое. Даже слабый его разряд ни с чем иным не спутаешь. Иное. То, что было зажато в левом кулаке. Я даже похолодел, когда понял, что именно. Похолодел и... испугался. Не должно у меня этого быть, никак не должно. Все, что про­изошло, из разряда видений. Пускай прекрасных, цепко хватающих за душу и сулящих долгие воспоминания о не­сбывшейся в моей жизни сказке, но видений. И это тоже должно оставаться там, со всем прочим, в далеком далеке, а не в моем кулаке. Ишь ты, почти стихами заговорил. Хотя тут, пожалуй, не то что заговоришь...

Но я рассуждал дальше. Нельзя поймать галлюцина­цию, обнять привидение, накрыть ладошкой солнечный зайчик, ухватить мираж. Или, выходит, можно? Что-то я совсем запутался. А может, у меня в руке совсем иное, а не то, что я думаю? Проверить-то легко — разожми кулак и все, но как же не хочется этого делать, кто бы знал. До слез обидно расставаться со сказкой, особенно когда она уже стоит на пороге, а ты ее, бедную, сам выталкиваешь. Толь­ко не будешь же все время держать руку сжатой в кулак. Рано или поздно все равно придется разжать, так что уж теперь...

И я разжал. Совсем ненамного, только чтобы заглянуть самому. Разжал и тут же вновь торопливо стиснул, чтоб не выпорхнула моя сказка, не улетела, как журавлик. И отку­да после этого только силы взялись — вскочил на ноги, будто это не у меня, а у кого другого половина волос слип­лись в крови.

— Тогда пошли,— произнес я бодро.— И впрямь, чего нам тут рассиживаться?

И, не дожидаясь согласия, пошел первым. Неважно, туда или нет. Если неправильно, Андрюха подскажет. Главное, побыстрее отсюда, чтобы никто у меня уже не от­нял то, что в кулаке.