Перстень Царя Соломона

Я слегка нагнулся, пытаясь помочь ногам и выяснить, кто меня за них держит, оглядел себя повнимательнее и ахнул. Трудно сказать, через какие колючки я летел, хотя ничего такого не почувствовал, но, судя по моей одежде, на которой не было живого места, заросли ежевики, мали­ны и крыжовника тянулись отсюда и до горизонта. Един­ственное, что относительно уцелело,— берцы, хотя и на их толстой коже виднелись царапины и рваные полосы. Все остальное кое-где свисало с меня лоскутами, в других мес­тах зияло дырами, спереди с камуфляжа сиротливо свисал полуоборванный карман, сбоку... Короче, точная копия вояки, который за три года активных боевых действий так и не нашел времени, чтобы хоть раз что-то подшить или залатать, предпочитая ходить как есть.

Тут я поднял голову, не довершив осмотра, и вздрог­нул. Количество атакующих к этому времени убавилось на треть, но один из уцелевших оборванцев, изловчившись, лихо хрястнул мужика в коричневом полушубке огромной сучковатой дубиной по голове. Причем удар был нанесен с такой силой, что череп этого мужика как-то сухо кряк­нул, расколовшись, а сам он рухнул навзничь в большую лужу. Брызги из нее и долетели до меня, заставив вздрог­нуть. Оборванец горделиво выпрямился, подбоченился и осклабился во всю ширь рта, недобро глядя в сторону де­вушек.

«Так,— подытожил я,— если это галлюцинации, то че­ресчур правдоподобные, с осязательными и слуховыми эффектами. Полная иллюзия реальности. А если... гм-гм... то надо что-то делать. Не нравятся мне эти улыб­ки. Приличные люди так девушкам не улыбаются. И вооб­ще, чтобы попытаться познакомиться, совершенно нео­бязательно наваливать на своем пути горы трупов».

Покойников, или почти покойников, и впрямь хвата­ло. Очевидно, нападение было неожиданным, к тому же лес в этом месте слишком близко подходил к дороге — не больше двух десятков метров отделяли его опушку от узе­нькой колеи. Били из луков — вон они, охраннички, и в каждом по стреле. Но даже в таких неблагоприятных усло­виях оставшиеся в живых дали достойный отпор. Лежа­щий совсем рядом, головой к моим ногам, даже после по­лученной в спину стрелы еще пытался вытащить саблю из ножен, но, судя по чистому клинку, вступить в бой сил у него уже не хватило.

Вообще-то трудно было разбираться с тем, сколько средневековых отморозков принимали участие в нападе­нии и сколько человек отражали их атаку. Ни у кого ни формы, ни погон, ни каких-либо иных знаков различия. Оружие тоже исключительно холодное, хотя погоди-ка, вон и ружьишко. Правда, изрядно пострадавшее, даже ды­мится у него что-то сбоку, но как знать — вдруг еще год­ное.

А дальше я уже ни о чем не думал, потому что стало не до того.

— Эй, народ! — крикнул я оборванцам и попытался сделать шаг вперед, но у меня ничего не вышло — кто-то невидимый, окопавшийся в сугробе, упорно держал мои ноги.

Боярышни, всплеснув руками, радостно бросились в обход кареты, чтобы спрятаться за мою не очень-то могу­чую спину, а их лица чуть ли не светились от счастья. Де­воньки явно вообразили, что явился избавитель и спаси­тель. Я приосанился, решив соответствовать, насколько хватит силенок, тем более что ничего иного мне и не оста­валось.

— Дамы, держаться сзади! — скомандовал я.— А лучше залезайте в свою карету. Объятия и поцелуи потом, если будет с кем.

Но последнюю фразу я произнес мысленно. Ни к чему пугать раньше времени, а то поднимут такой визг...

Та, что посмуглее, оказалась более смышленой и ми­гом нырнула внутрь небольшой кибитки. Вторая, щеки ее горели румянцем, на вид лет восемнадцати — двадцати, не больше, хотела что-то сказать, но засмущалась и молча юркнула следом за подругой.

— Эй, Митяшка, енто ишо хто буде? — хрипло заметил один из оторопевших оборванцев другому.

Тот, еще ниже ростом, чем друг-недомерок, с широко посаженными, по-волчьи горящими глазами, криво ухмыльнулся, ощерив черные пеньки-обломки безобраз­ных зубов.

—      А хто ни есть, один ляд упокойником буде,— на­смешливо откликнулся он на вопрос товарища.— Слышь-ко ты, драный кафтан, можа, пойдешь отсель по­добру-поздорову?

— Ну-ну,— невозмутимо отозвался я.— За предложе­ние благодарствую, вот только оно для меня несколько неподходящее. Джентльмен не может покинуть даму в столь щекотливой ситуации...

Моя изысканная речь им явно пришлась не по душе. Лица, не обезображенные интеллектом, исказились в му­чительной попытке понять смысл сказанного.

— Чаво? — Бандюки оторопело переглянулись.— Юродивый, что ли?

Признаться, я не надеялся, что ружье, которое я успел схватить, сможет выстрелить. Говорю же — дымилось оно. Что-то вылезло изнутри и тлело. По уму-то, надо было вначале погасить эту фигнюшечку и запихать ее обратно, но отморозки находились всего в двух метрах, и остава­лось давить на что попало и при этом надеяться на удачу.

«Ура-а-а! — закричал кот Матроскин.— Заработало!»