Перстень Царя Соломона

— То есть как? — опешил Висковатый.

— Раз он считает себя умнее всех, убедить его не полу­чится, как ни пытайся. Но если исподволь внушить ему нужную мысль и таким образом, чтобы он решил, будто сам до нее додумался, то дальше он и без подсказок все сделает.

— А как внушить? — заинтересовался дьяк.

— Не торопясь и очень осторожно, действуя только на­меками или задавая нужные вопросы.

— А это зачем?

— Чтобы получить на них нужные ответы,— пояснил я, и тут меня осенило.

Как раз сейчас можно ненавязчиво перевести разговор на свое. Самое время, потому что...

—   Вот к примеру,— бодро начал я,— Приехал в ваш ве­ликий стольный град иноземец. Вроде бы и умен, и пользу принести может, и сам уверяет, будто желает здесь остать­ся навсегда, но вдруг он все лжет, а на самом деле лазутчик из вражьего стана. А как проверить, если он один как перст и нет у него здесь ни кола ни двора. Ничто его тут не держит, а что за помыслы в голове — пойди пойми. Дом ему поставить? Но лазутчика дом не удержит. Он, если сбежит, другой, краше прежнего себе построит. Стало быть, надо его сердце удержать, чтоб привязка была к кому-то. А для этого нужно иноземца этого женить, да еще помочь со сватовством, подобрать не абы какую, а из слав­ного рода, боярского, скажем, или княжеского, пусть и из захудалых...

Слушал меня Висковатый поначалу с вниманием, но потом явно заскучал — очень уж банальные, общеизвест­ные истины излагал его собеседник. Однако я старался этого не замечать, продолжая вдохновенно вещать:

—  Да чтоб невеста по душе ему была, чтоб он к ней при­кипел. А там, глядишь, детишки появятся, плоть от плоти, кровь от крови, а эти веревки хоть и незримые, но самые прочные. И сразу станет ясно — не лгал он, когда говорил, будто желает послужить Руси. А коль начнет упираться да отказываться от свадебки, то поначалу спросить — поче­му. Невеста не по душе пришлась? Сам выбирай, какую пожелаешь. Ах ты никакой не хочешь? Так-так. Тогда и призадуматься можно, а не потому ли ты так себя ведешь, что обузы не хочешь, а в мыслях у тебя только одно — вы­ведать все да поскорее убежать к иному государю. Тогда...

К этому времени моя витиеватая речь настолько надое­ла дьяку, что он, вопреки своему обыкновению не выдер­жав, раздраженно перебил:

—  Сказываешь ты все верно, токмо к чему — не пойму. Я тебе одно, а ты вовсе иное,— Он хмыкнул и хитро при­щурился: — А ты не думал, что твоя сказка и к тебе самому подходит?

Я неопределенно пожал плечами, изобразив на лице недоумение:

— Это каким же боком?

— А любым,— развеселился Висковатый,— Ты инозе­мец, так?

— Так,— кивнул я.

—  И тоже сказываешь, что желаешь навечно на Руси осесть, так?

—  И это верно,— подтвердил я.

—  А как тебе поверить, коль у тебя ныне ни кола ни двора? Ныне ты тут, а завтра ищи-свищи, яко ветра в поле. Вот и выходит, что надобно тебя обженить.

— Да кто ж за безродного пойдет? — развел я руками,— Из холопок князю Константину Монтекки брать не с руки, а тех, что поименитее, отцы нипочем за меня не от­дадут.

—  Не отдадут,— согласился Висковатый.— Каждому любо с такими же породниться, а лучше того — познатнее, чтоб еще больше род свой возвеличить. Но это ведь ежели ты сам свататься учнешь али кого из купцов сватами за­шлешь. А хошь, я тебе женку подберу? Мне-то никто не посмеет отказать.

— Да у нас как-то принято самим выбирать,— расте­рянно произнес я.

—  И кто тебе не дает? — всплеснул дьяк руками,— Вы­бирай. Сколь времени на то требуется — седмица, две, три? Ну пусть месяц,— великодушно уступил он и шутли­во погрозил пальцем: — Но никак не боле, и чрез месяц спрошу имечко. Да гляди — коль мыслишь, что забуду, так напрасно. У меня память еще слава богу, и ежели я что ре­шил, так уж не переиначу.

Я сокрушенно вздохнул и согласно кивнул головой, с превеликим трудом всем своим видом изображая вселен­ское уныние и величайшую скорбь от того, что так глупо попался.

— Ну то-то,— удовлетворенно заметил Висковатый,— Коль мое не прошло, так хоть твое решили.

— Отчего же не прошло, почтенный Иван Михайло­вич? — Я стряхнул с себя напускную печаль, — То ж я тебе показал, как человека к нужному для себя подводить.

Я ведь и сам жениться задумал, а кто за меня княжну от­даст? Тут без хорошего свата и пытаться нечего, только людей насмешишь. Иное дело — с тобой. Правду ты ска­зывал, цареву печатнику и думному дьяку, который в са­мых ближних у государя, никто отказать не посмеет.

Висковатый оторопело уставился на меня, как-то по-детски приоткрыв от удивления рот, и застыл, не гово­ря ни слова.

«Интересно, материться начнет или кинет чем-ни­будь? — отрешенно подумал я,— Кубок-то как раз в руке, а он хоть и небольшой, но серебряный. Таким залепить — синяк неделю светиться будет, если увернуться не успею. Ну и пусть. А слово-то все равно дал. Ради этого можно и по уху получить».