Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Да. Проводите, пожалуйста.

Старик молча двинулся вдоль могил, мы с Митькой – следом. У самой окраины кладбища сторож остановился, немного постоял, затем обернулся ко мне.

- Вот здесь сей пёс лежит. Как упокоился в минулую пятницу, так отец Онуфрий его и принёс. Видите, даже табличка есть.

Дед указывал на небольшой холмик у самой оградки. Земля сырая, чёрная, аккуратно разровнена. Обычная могила, не разорённая, снизу никто не выкапывался. Митька на всякий случай перекрестился.

- Скажите, а в чём его закопали? Ну, гроб или что…

- В рогожке святой отец его принёс. Я сам помогал могилку рыть, а пёс вот туточки лежал. Ох, Никита Иваныч, тяжки грехи наши…

Я сел на берёзовый чурбак у оградки, снял фуражку и вытер ладонью вспотевший лоб. Мне предстояло решить, что делать дальше. Передо мной – могила собаки, не отмеченная никакими признаками вандализма или колдовства. То есть, если отбросить любые мои домыслы, выходило, что с вечера пятницы этот пёс находится под слоем земли, завёрнутый в рогожку. Могилу никто не трогал, не вскрывал, земля лежит аккуратно – да сюда, судя по отсутствию свежих следов, вообще никто не подходил. Но! Не далее как вчера утром я видел этого пса и лично жал ему лапу, причём его хозяин утверждает, что его питомец неведомым образом воскрес. То есть выбрался из земли, закопал за собой могилу и прямой наводкой отправился домой.

А если это не та собака? Тогда настоящий Барбос сейчас в земле.

А если он был жив и действительно выбрался – но тогда кто так старательно закопал за ним могилу, сформировав холмик? Ведь не сам же он за собой!

Признаться, мне очень хотелось схватиться за голову. Нужно было срочно что-то придумать. Выяснить, там этот злосчастный пёс или нет, и при этом не выставить себя идиотом. Я лихорадочно соображал.

- В милицию поступило сообщение о том, что кто-то разоряет могилы животных. Возможно, вновь шамаханы.

- Вот же ж нехристи! – ахнул дед. – Креста на них нет! А токмо, батюшка, я всё время здесь, ни единого супостата не видел.

- Это могло случиться, пока вы спали. Я пообещал отцу Онуфрию проверить.

- Да как же, Никита Иваныч, как проверишь-то? – засуетился дед. Я пожал плечами.

- Мне будет достаточно увидеть кончик хвоста или лапу – словом, совсем малую часть, чтобы доложить отцу Онуфрию, что всё в порядке. Он очень беспокоится.

- Да по-христиански ли это – покой вечный нарушать?

- Так вот я и хочу выяснить, в покое вечном этот пёс, или племя кощеево до него добралось. Лопата у вас есть, надеюсь?

- Есть, а как же! Да токмо…

- Несите, - прервал я причитания сторожа. – Митька, ты слышал, нужно просто убедиться, что пёс там, а не откапывать его всего. И сразу закопаешь обратно. Понял?

- П-п-п… - он стучал зубами и торопливо крестился, пока дед возвращался к нам с лопатой в руках. Ну что ж, я и так не сомневался, что наш младший сотрудник боится мертвецов в любых их проявлениях. Хотя я, признаться, и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Нет, я не боялся, но… мне было невыносимо грустно, хотелось бросить всё и уйти. Я не хотел вскрывать могилу собаки, не хотел иметь с этим делом ничего общего. Светило солнце, пьяняще пахли ландыши, а на меня вдруг навалилась такая тоска, что я чуть не взвыл. Я же видел этого пса, я держал его за лапу – а если он там? А если это не он? Стараясь отвлечься, я отвернулся и принялся следить за птичкой, прыгавшей по стволу дерева.

Митька поплевал на ладони и взялся за лопату. Он непрерывно стучал зубами, но работал споро и так увлёкся, что, несмотря на мои предупреждения, за пару минут раскидал холмик и углубился вниз едва ли не на полметра.

- Господи, спаси нас и помилуй… - свистящий шёпот старика вывел меня из тягостных размышлений. Я обернулся. Митька и сторож, оба с белыми, как полотно, лицами смотрели в раскрытую могилу. Я встал с чурбака, подошёл и тоже взглянул вниз.

Пса в могиле не было.

Я нервно сглотнул. Митька отбросил лопату и вновь принялся креститься, бормоча, кажется, «Отче наш». Мы со стариком переглянулись.

- А… где ж он, батюшка? – тупо спросил сторож. Я развёл руками:

- Нет его.

Мы вновь замолчали. Мысли мои кружились бешеным хороводом, и я изо всех сил старался сосредоточиться. Бесспорным был один-единственный факт: где бы сейчас ни был этот пёс, но он не здесь. Рогожка на месте, а тела нет. Сам ли ушёл, помог ли ему кто – сейчас не столь важно. А важно то, что дело это из невнятных домыслов превращается в нечто более-менее осязаемое. К могиле никто не приближался, но пёс неведомым образом исчез.

- Всё, Митя, я видел достаточно. Закапывай обратно, - распорядился я. – Скажите, дедушка, он точно мёртвый был? Сам уйти не мог?

- Точно, Никита Иванович, я ж святому отцу помогал его в яму опустить. Вот вам крест, точно пёс сей к праотцам отправился.

- Внешний вид пса описать можете?

Старик развёл руками: