Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Да ну, Никита Иваныч, как можно! – мигом пошёл на попятную наш младший сотрудник. – Я от вас да от бабушки, чтоб ей не кашлялось, слова худого ни разу не слышал! Всё токмо по делу вы меня, сироту, учите. А что в облике животин разных мне отрабатывать приходилось – так то исключительно в интересах следствия, по долгу службы милицейской!

Вот так, коротая время за ничего не значащей болтовнёй, мы приближались к городской стене. Митька рассказывал мне деревенские байки, я слушай вполуха. Пригревало солнце, земля была тёплой и влажной. Приятное чувство всеобщего пробуждения, рождения новой жизни наполняло меня беззаботной радостью. И я радовался – безоглядно и беззастенчиво, так, как никогда не позволял себе в моём мире. А что там будет дальше – да разберёмся, не впервой.

Городская стена опоясывает всё Лукошкино. Она появилась в незапамятные времена в качестве защитного рубежа против набегов диких кочевников. Едва заметив на горизонте облако пыли, поднимаемое копытами шамаханских коней, лукошкинцы бросали работы в поле и скрывались за воротами. Все входы в город закрывались, и попасть в него становилось невозможно. Ни разу, кстати, за всю историю враги не брали столицу. С течением времени мощь государства росла, шамаханские орды оттеснили на дальние границы, но стена осталась – мало ли. Да я и сам успел убедиться, что она по-прежнему отлично справляется с оборонительными функциями.

Основных ворот в ней четыре – по сторонам света. Открываются они не каждый день и лишь для больших процессий вроде купеческих караванов или посольских делегаций. Чтобы получить право пройти именно через ворота, гости должны заранее предупредить охранных стрельцов. Словом, там не всё так просто, но оно и правильно: Лукошкино – большой город, поток приезжих – огромный, а безопасность на должном уровне поддерживать необходимо. Для отдельных же граждан, вроде нас с Митькой, стрельцы открывали отдельный проход в стене рядом с воротами. Через него же впускали и выпускали всадников, крестьян на телегах и прочий люд.

Мы приблизились к западным воротам. Здесь, кстати, служил в охране младший, четвёртый сын боярина Тихомирова, одного из немногочисленных представителей прогрессивной фракции думы. Как я уже говорил, встречались среди них и нормальные, но больше половины думы всё равно составляли упёртые консерваторы под руководством Бодрова. Тихомировых я знал – и самого боярина, и жену его, и всех шестерых детей видеть доводилось, приятные люди. Младший сын, Афанасий, кстати, сегодня дежурил.

- Здорóво, Никита Иваныч! – он спрыгнул со своего поста на лестнице у ворот. – По делу к нам али так, от скуки проведать решил?

- По делу, Афанасий Ильич, - мы обменялись рукопожатиями. – Пройти мне надо.

- А далеко ль ты? – больше для поддержания разговора спросил боярский сын. Вся охрана городской стены ещё в самом начале моей деятельности здесь получила строгий наказ от государя: если участковый за ворота намылился, выпускать беспрекословно, милиция своё дело знает. Я, кстати, не так уж часто из города выходил.

- Да так, прогуляюсь тут у вас в окрестностях. Часа полтора, не больше. Как тут у вас в целом, спокойно? Враги не досаждают?

- Да ну какие враги, участковый, кто сюда сунется? – хмыкнул Тихомиров-младший. – Лет пять назад рыцари тевтонские под стену припёрлись, так мы с ребятами кипяточком-то их со стены и отпотчевали, да маслицем потом добавили. Латы им смазали, так сказать, не скрипели дабы. Так гости дорогие так отсюда удирали, что мы и опомниться не успели. Спокойно тут, Никита Иваныч, в карты вон режемся, на лестнице сидячи. Давай с нами, как дела справишь?

- Спасибо, времени нет. Служба зовёт!

Я хотел ещё добавить про недопустимость азартных игр, но передумал: во-первых, стрельцы обычно играют не на деньги, а на щелбаны, а это в принципе безвредно. Ну и во-вторых, а что им тут ещё делать-то? Он прав, тихо здесь, скучно. Хорошо хоть погода радует, милое дело – на солнышке погреться.

- Семён, открой Никите Иванычу калитку! – крикнул боярский сын здоровенному бородатому мужику у ворот. Тот кивнул, выудил из-за пазухи связку ключей и пошёл открывать. – Участковый, а слыхал ли, ляхи к нам толпой едут, Лариску Бодрову сватать? Через наши ворота пойдут, кабы не крестным ходом! Вроде через три дня записаны, я выходной, а всё равно приду поглазеть. Любопытно ж! Не каждый день наших девок за границу замуж отдают.

- Слышал, государь вчера сообщил, - кивнул я.

- Отец говорит, Бодров совсем кукушкой того – с ляхами дружбу водить, от них же слова правдивого не дождёшься. Нешто среди наших Лариске жениха не сыскал?

Я пожал плечами: моё ли это дело? У милиции и так забот по горло, государь со своими боярами сам разберётся. Вот начнут польские гости правопорядок нарушать – тогда и подключимся, а пока это не в нашей компетенции. Бодров, как отец, может девицу хоть за чёрта лысого выдавать. Хотя в отношении умственных способностей этого чудесного человека я с Тихомировым-старшим был абсолютно согласен. Погодите-ка…