Пертская красавица

тому же при вас его светлость герцог Олбени, который так ревниво охраняет ваше величество, что поспешил призвать к оружию бранданов, едва только я, ваш покорный подданный, приблизился ко двору с жалкой горсточкой всадников, свитой, какую привел бы за собой самый ничтожный из мелких баронов, владелец какой-нибудь башни и тысячи акров пустоши. Если к такой предосторожности прибегают там, где нет и тени опасности, – ибо с моей стороны никто, надеюсь, ее не ждет, – то особу короля, конечно, не оставят без защиты пред лицом действительной угрозы.

– Милорд Марч, – сказал герцог Олбени, – ничтожные бароны, упомянутые вами, вооружают слуг даже тогда, когда принимают самых дорогих и близких друзей за железными воротами своих замков, и, если будет на то воля пречистой, я не меньше стану заботиться об особе короля, чем те – о своей собственной особе. Бранданы – непосредственные стражи короля и слуги его дома; и если их сто человек, разве это большая охрана для его величества, когда вы сами, милорд, как и граф Дуглас, часто выезжаете в сопровождении свиты вдесятеро большей?

– Милорд герцог, – возразил Марч, – когда требует того служба королю, я мог бы разъезжать с отрядом всадников и вдесятеро большим, чем указала ваша светлость, но я никогда не делал этого с предательским намерением захватить короля врасплох или ради бахвальства – чтобы почваниться перед другими лордами.

– Брат Роберт, – сказал король, стремясь, как всегда, примирить враждующих, – ты неправ, выражая недоверие милорду Марчу. А вы, кузен Марч, даете ложное истолкование осторожности моего брата. Но будет вам, прекратите спор – я слышу музыку и пение, и, кажется, довольно приятные. Вы знаете толк в Веселой Науке, милорд

Марч, и любите ее – подойдите к тому окну, станьте рядом с благочестивым настоятелем, и, так как ему мы не можем задавать вопросы касательно светских утех, вы нам скажете, впрямь ли стоит послушать эту музыку и стихи.

Мелодия как будто французская… Мой брат Олбени ничего не смыслит в таких вещах… так уж я положусь на ваш суд, кузен, – сообщите нам, заслуживает ли награды бедная потешница. Сейчас прибудут сюда наш сын и Дуглас, и, когда совет будет в сборе, мы перейдем к более серьезным предметам.

С подобием улыбки на гордом лице Марч отошел в нишу окна, где молча стал рядом с настоятелем. Было ясно, что если он и подчинился повелению короля, то разгадал, чем оно вызвано, и презирает эту робкую попытку помешать спору между ним и Олбени. Мелодия, исполняемая на виоле, была поначалу веселой и бойкой, напоминая своеобычную музыку трубадуров. Но дальше надрывные звуки струн и женского голоса, которому они аккомпанировали, зазвенели грустной жалобой и оборвались, как будто захлебнувшись в горьких чувствах девушки-менестреля.

Возможно, граф и впрямь был знатоком в таких вещах и король не напрасно похвалил его вкус, но мы легко поймем, что, оскорбленный, он не стал уделять внимания певице. В его гордом сердце долг приверженности своему суверену и не совсем угасшая любовь к доброму королю боролись с жаждой мести, порожденной обманутым честолюбием и обидой, ибо, конечно, расторжение помолвки его дочери с Ротсеем навлекло позор на его дом. Марчу были свойственны и пороки и добрые качества человека непостоянного и опрометчивого. Даже теперь, когда он пришел проститься с королем, чтобы порвать свою ленную зависимость, как только вступит на собственную феодальную землю, граф колебался в душе, чувствуя себя почти неспособным решиться на шаг, такой преступный и, быть может, гибельный. Эти-то опасные помыслы и занимали его, когда странствующая певица начала свою балладу, но, по мере того как она пела, другие предметы, властно привлекшие его внимание, изменили течение его мыслей и направили их на то, что происходило во дворе монастыря. Девушка пела на провансальском диалекте –

общепринятом языке придворной поэзии по всей Европе, включая и Шотландию. Однако по складу своему ее песня была проще обычной провансальской сирвенты* и приближалась скорее к балладе норманнского менестреля. В

переводе она могла бы звучать так:

БАЛЛАДА О БЕДНОЙ ЛУИЗЕ 34

Ах, жаль Луизу! День-деньской

Бродя кругом, она с тоской

Поет в хоромах и в людской:

«Девицы, бойтесь тьмы лесной»

34 Эта баллада была превосходно положена на музыку одной дамой, миссис Роберт Аркрайт, урожденной мисс Кембл. Ее сочинение, не говоря уже о ее пении, могло бы заставить любою поэта гордиться своими стихами. (Прим. автора.)

Да помните Луизу!

Ах, жаль Луизу! Солнце жгло …

От зноя взор заволокло

И в лес прохладный повлекло,

Где пташки и ручьи светло

Звенели пред Луизой

Ах, жаль Луизу! По кустам

Медведь не ищет ягод там,

И волк не рыщет по тропам,