Перуанская флейта (СИ)

Пришлось позвонить в Poundland, извиниться сиплым слабым голосом, сослаться больным и, натужно кашляя в телефонную трубку, попросить выходной. Начальник ответил недовольным тоном — что вообще-то грозило мистеру Дэвису неприятностями на работе, но его это сейчас совершенно не интересовало: не уволят — и ладно, понизить в должности всё равно не смогут, ибо куда уж ниже, разве что лишат премии — ну похуй!

Чувствуя себя не в своей тарелке, Гарри послонялся по квартире. Всё валилось из рук, сосредоточиться на чём-то конкретном не получалось. Хорошо бы сейчас поговорить с Платиновым Драконом. У того обязательно нашлись бы нужные для Зорро слова, шутейные или серьёзные, единственно правильные. Но только не в вирте же. Жаль, что они не общаются по телефону — больше всего на свете сейчас хотелось услышать живой голос близкого человека. А печатные слова… Ну что слова? Б.У.К.В.Ы. «Ты мне нужен. Поговори со мной»? И ждать у мёртвого монитора ответ? К собеседнику всё равно нельзя будет прикоснуться; так они решили вдвоём — никаких контактов в реале, и до сегодняшнего дня Поттера всё устраивало. А сейчас он ощутил, что задыхается — сильные пальцы одиночества кольцом, терновым ошейником, сдавили горло и неумолимо сжимались.

На улице полегчало лишь немного. Гарри сам не заметил, как очутился возле синей арки Brixton Village.

На площади перед рынком выступали два незнакомых индейца — мало ли в Брикстоне уличных артистов. Одного из них, что постарше, гитариста, Гарри видел пару раз в компании Маквы и его деда; второго, игравшего на одинарной флейте кене, встретил впервые. Тот был высок, худ, смугл и очень молод. Его длинные волосы слепили блеском черноты, глаза казались живыми агатами, одет он был в замшевую тунику, расшитую не то осколками ракушек, не то человеческими зубами. И как две капли воды походил на юного Северуса Снейпа, которого Гарри Поттер видел в Омуте памяти. Одно лицо, одни движения, мимика, взгляды. На левом предплечье — широкая повязка из пёстрого платка.

Вернулся!

Получилось! Исполнилось! Вернулся!

Северус!

Сердце бухнуло в висках и поскакало, будто по камушкам, вверх, вверх.

Старик-индеец подарил настоящий волшебный артефакт. Поттер, сперва подсознательно, а после и осознав своё желание, хотел, безумно хотел, чтобы Снейп вернулся — и тот вернулся. Возраст не имеет никакого значения, пусть юношей, но Северус пришёл, потому что Гарри попросил его об этом и признался в любви. Значит, не было поздно. Значит, всё получилось. Не нужен воскрешающий камень, дарящий лишь иллюзию воскрешения, существует в мире и другая магия: стоило как следует захотеть и поиграть на индейской флейте — и теперь Гарри не один, теперь ему есть для кого жить, теперь он знает, на что надеяться и к чему стремиться. Теперь он не отпустит Северуса, не отдаст его никому!

С пьяной счастливой улыбкой он некоторое время наблюдал за Снейпом. Любовался. В груди сладко щемило.

Когда музыканты сделали перерыв, Гарри не выдержал и подошёл к ним. Чувствовал себя глупо, но не смог промолчать.

— Северус, э… привет.

В ответ получил удивлённый, настороженный взгляд:

— Простите… Ты хочешь заказать песню? Десятка.

— Я… Ну не знаю… — Гарри растерялся. Просто не знал, что сказать. Юный индеец очень правдоподобно делал вид, что не узнаёт его. Почему-то Гарри думал, что лишь заговори он со Снейпом — и всё как-то сложится, завертится само собой. Тот бросится ему на шею, сожмёт в объятьях… Нет, это явно перебор. Они непременно возьмутся за руки и уйдут домой вдвоём. Или что-то в этом духе. На крайний случай Снейп подмигнёт или как-то иначе выкажет их тайную связь…

Гарри положил в чехол от классической гитары десятифунтовую бумажку:

— Что-нибудь на ваш вкус, ребята. — Он хотел было отойти и устроиться за столиком в кафе, но зачем-то вернулся и бесцеремонно схватил Снейпа за плечо, развернул к себе, впился в его глаза своими.

Стало страшно. Ужас заполнил сердце, словно ледяная вода — хрупкий стеклянный сосуд… того и гляди лопнет…

На него недовольно и даже с агрессией уставились глаза совершенно чужого человека. И присмотревшись внимательно, можно было заметить, что их разрез отличался от разреза глаз Снейпа: глаза индейца были уже, чем у европейцев, типичны для представителя расы америндов. И вблизи этот парень был выше Снейпа чуть ли не на два фута.

Гарри опешил. Он был уверен, что это Снейп! Что же происходит?..

— Чего тебе? — Нелюбезно оттолкнул его индеец. — Чего лезешь? А ну убери грабли. Зубы лишние?

— Как тебя зовут? — Гарри не знал, зачем задаёт такой глупый вопрос, но что-то должен был говорить.

— Макадемаква (1), — ответил индеец.

— Ещё один Маква? Тут до вас тоже Маква играл.

— Да у нас каждого четвертого зовут Медведь, так же как у вас всякие Смиты или Джонсоны.

— А что у тебя с рукой? — Гарри схватился за последнюю соломинку. Потянул за повязку на левой руке индейца. Под ней вместо ожидаемой Чёрной метки обнаружилась татуировка. Абсолютно не похожая на нательные письмена инков. Красиво стилизованный шрифт: «Te quiero (2)».