Первая дочь

Байр просто поцеловал принцессу в светлую макушку и пожелал ей спокойной ночи. До самого рассвета он молча молился. В голове носились разные мысли, но язык оставался нем. Альба уже жила с драконом, и этого дракона он не мог победить. Однако в эту ночь король не был пьян. Байр вскочил на ноги – не для того, чтобы драться, но чтобы принять побои с достоинством. Он не мог поднять руку на короля. Король лупил его кулаками, будто удары плоти о плоть давали ему ощущение власти, будто избиение не оказывающей сопротивление жертвы само по себе доказывало его превосходство.

– Твой долг находиться здесь. Ты слуга. Ты мальчик из храма, а не принц. Не ярл и не бог. И ты об этом никогда не забудешь, понял?

Байр не отвечал, только склонял в знак послушания голову, и король плевал на его косу, хлестал по лицу, желая спровоцировать нападение и пронзить его насквозь. Но Байр не просто молчал, он даже не поднимал руки, чтобы защититься. Он помнил, что король сделал с Агнес. Мальчик не хотел, чтобы про него говорили, что он забылся. Если король решил его прикончить, Байр не обесчестит себя тем, что даст ему повод.

Банрууд снова принялся наносить удары кулаками, но Байр не отвечал и не падал. Тогда король начал пинать его ногами. Байр напряг бедра, гася удары. Король явно собирался убить его. Своими острыми перстнями он в нескольких местах порвал ему кожу. Глаза у мальчика заплыли, нос искривился, губы были рассечены, но на кулаках и предплечьях не имелось отметин, свидетельствующих, что он защищался. По туловищу, плечам и спине расплылись кровоподтеки, цветом похожие на грозовые облака, ноги тоже покрылись синяками.

Когда Банрууд рукоятью меча ударил его в висок, Байр почувствовал, что сознание меркнет и ноги подгибаются. Он упал на пол, погружаясь в спасительное забытье.

– Ты не хочешь дать мне сдачи, мальчик из храма? Разве ты не сын Дездемоны из Долфиса? Или ты не воин?

Байр не ответил. Он даже не застонал. Туман в голове и разбитые губы не позволяли вымолвить ни звука, даже если бы язык обладал способностью к связной речи.

* * *

На этот раз Альба была на год старше и на десять лет умнее, а Байр даже стоять не мог от боли. Когда он снова попробовал все свалить на дракона, она подняла взгляд от его покрытого синяками тела и покачала головой.

– Ты самый сильный мальчик на свете. Почему ты позволил ему сделать такое?

Байр не знал, что ответить.

– Мы должны нарисовать руну, – решительно сказала Альба. – Ту, что отгоняет ползучих тварей, как показывал Дагмар.

– Я ее н-не помню.

– Я помню. Мне нравится рисовать.

– Да, т-тебе н-нра… – Он умолк. Больно было говорить.

Обмакнув палец в кровь, сочившуюся из его рассеченной губы, Альба на предплечье Байра нарисовала паука с тонкими ножками. Лапки были сложены вдоль тела, и паучок выглядел мертвым. Принцесса ничего не упустила. Рисунок она выполнила идеально, и Байр восхитился ее способностями.

– Это защитит от нагноения, но рассечения неглубокие и неопасные. Нужно заняться синяками, – твердо заявила она.

– З-заживут.

– Да… но тебе больно. – Байр услышал ее дрожащий голосок и сам вздрогнул. Альба за него боялась.

– Н-назови мне в-все, что д-делает т-тебя счастливой, – попросил он, пытаясь отвлечь девочку. Они играли в такую игру.

– Я счастлива, когда тебе не больно, – сказала Альба, и подбородок ее дрогнул. Шмыгнув носом, принцесса закрыла глаза, будто старалась припомнить нечто, ускользающее от нее. Она была такой умной, и Байр так ею гордился.

– Есть руна от боли. Я видела, как Дагмар рисовал ее на лбу у Элейн, когда у той страшно разболелась голова. Мне только нужно ее вспомнить. Он смыл ее… но, думаю, я сумею вспомнить.

– Н-не надо, – шепнул Байр. Баловаться с рунами опасно. Он хорошо знал это.

– Я ее мысленно нарисовала, поэтому должна помнить.

Она макнула палец в кровь на его губе, как художник в краску, и рядом с пауком принялась чертить руну избавления от боли. Байр закрыл глаза, доверившись принцессе, и ощутил момент, когда она закончила. Боль стала затихать, удаляться, на смену ей накатывал покой.

– Н-не з-забудь с-смыть руну, – прошептал Байр.

Боль ушла, и сразу навалились усталость и слабость. Распухшие веки опустились, и Байр уже не почувствовал, как она выполнила его просьбу.

* * *

Когда он снова открыл глаза, то увидел над собой лицо Дагмара. Байру стало лучше. Руна Альбы утолила боль и усыпила его. Нужно было предупредить Дагмара, чтобы вел себя осмотрительнее – принцесса запоминает все, что видит.

– Прости. Я так устал, – пробормотал мальчик, пробуя встать.

Рассвет сменился поздним утром, а он все так же лежал на полу в комнате принцессы, где рухнул от побоев. Сердце Байра сжалось от внезапного приступа паники.

– Г-где Альба?

– Она испугалась и побежала искать меня. Сказала, что усыпила тебя. Она в храме. – Приложив ладони к щеке племянника, Дагмар озабоченно глядел на него. – Что с тобой случилось, Байр?

Мальчик смотрел в лицо, которое любил всю жизнь, и не мог вымолвить ни слова. Его переполняло чувство стыда.