Первая формула [litres]

Таков человеческий инстинкт – чаще всего, выжив в страшном испытании, мы в первую очередь интересуемся состоянием тех, кто был с нами рядом.

И понятно, что ни бабушка, ни Лаки отвечать не стали, зато спросили, как чувствую себя я.

– С одной стороны, все болит, с другой – тела не ощущаю. Совсем. Не знаю, хорошо это или не очень.

Я слабо улыбнулся и заговорил о том, что пропустил:

– Как вам… – Меня сотряс приступ кашля. Отдышавшись, я продолжил: – Как вам удалось укрыться от лавины?

– Мы люди опытные. Обвалы в горах у нас происходят довольно часто, – пожала плечами бабушка, словно обсуждала совершенную ерунду вроде погоды. – Иногда жители деревни вызывают их намеренно, пока снег на склонах не слежался, не затвердел и не оброс готовыми обрушиться на Ампур камнями. Искусственные лавины бывают небольшими и безопасными.

Безопасными… Наверное, описывая поглощающий тебя снежный океан, я использовал бы другое слово. Бабушка Лаки угадала, что я жду продолжения, и сообщила мне подробности:

– Пока ты бился с Наг-лохом, мы бежали в сторону от горы. Когда земля начала трястись, мы с Лаки уже успели добраться до другого берега, а потом вершина обрушилась вниз. Нас все-таки накрыло, однако мы отделались легким испугом.

Я представил картинку катастрофы. Стало быть, лавина сошла к подножию горы и, замедляя скорость, пересекла реку. И все же неслась она с такой силой, что женщину с девочкой сбила с ног. Им здорово повезло, что за рекой лежали мягкие сугробы. Интересно, куда спрятался лудильщик?

– А Патар?

– Патару хватило мозгов держаться подальше от устроенного тобой безумства, мальчик, – зазвучал знакомый голос из-за дверей фургона. – Кричал ты так, что оглохнуть можно. Хорошо, не устроил еще один обвал.

Хм… Мое горло и впрямь саднило после тех воплей на склоне горы. Я потер шею, но так боль не утолишь.

– Вот, держи. – Лаки сунула мне теплый на ощупь бурдюк, и руки сразу согрелись. – Немного остыл, но все равно должен помочь. Бабушка сделала чай с лимоном и сосновыми иголками – очень помогает при кашле и больном горле.

Я поблагодарил девочку. Как хорошо, что чай еще теплый! Дрожащими руками вытащил затычку и приник к отверстию. С первым же глотком ощутил нестерпимую горечь, которую вряд ли мог смягчить лимон. Сахар ее тоже не слишком разбавил. В чай наверняка подмешали что-то еще – как иначе он мог обжечь глотку? Похоже, имбирь…

Я удостоверился в своем предположении, ощутив, как запылали внутренности. Впрочем, через секунду жар утих.

– Кто тебя научил пить залпом? Потягивай мелкими глоточками. – Словно родная бабушка, сотый раз повторявшая бросить острую палку – иначе выколешь глаз.

Я прислушался к совету и замолчал, размышляя над ее рассказом. Значит, она наблюдала, как я бился со змеем. Бился! С другого берега реки наше противостояние смотрелось настоящим сражением из старых легенд. Мне была известна и другая истина: я был жутко напуган и действовал в панике, к которой примешивались глубоко запрятанные в недрах мозга первобытные инстинкты выживания.

Так или иначе, Лаки, бабушка и лудильщик видели во мне человека, убившего Наг-лоха. Зачем спорить с их правдой? Она такова, какой мы ее себе представляем. Стоит ли мешать естественному ходу событий? В реальности все могло быть по-другому, да только каждый из нас помнит ровно то, что себе придумал.

Вот и получается, что мы невольно лжем и себе, и другим.

Но… как же история?

Запомнит ли она маленького напуганного Ари, вступившего в безнадежную битву со страшным речным чудовищем?

Ничего подобного… В памяти людей отложится герой, разрушивший гору одним-единственным словом и погубивший древнее божество. История сохранит великое сражение.

Истины она не помнит, записывая на своих страницах события так, как мы ей велим, то, что мы повторяем из раза в раз. Именно подобные рассказы и создадут ткань прошлого, пока кто-то не отважится сказать правду, а сделать это под силу далеко не каждому.

Лежа на тонком тюфячке, я хотел лишь знать, что именно видели участники драмы с другого берега реки. Об этом я их и спросил, отхлебнув еще лимонного чая.

– Я видела, как ты преследовал Наг-лоха. – Сияющая Лаки наклонилась над моим ложем. Ей явно не терпелось поведать о своих ощущениях. – Вы с приятелем ударили его в глаз и висели на копье, змей же пытался вас стряхнуть.

Она слегка задохнулась от непривычно многословного рассказа и все же продолжила:

– Наг-лох поволок вас в гору, и я уже ничего не могла разглядеть, зато слышала голоса сквозь рев бури. Ты приказал горе пасть. А потом… – Она замолчала, задумалась. – Эхо повторило твой крик, и гора рухнула.

Вот эту правду люди и запомнят. Правду Лаки…

Такова природа рождения историй. Истины в них немного: кто-то что-то знает, слышал, рассказал другим. Разумеется, отголоски подлинных событий в легендах, мифах и сказках есть, но все они порождены мечтами, детскими фантазиями, верой в великие дела и удачу.

Подобная вера – основная составляющая историй, сколько бы мы ни пытались себя убедить, что это не так.