Первая формула [litres]

– Ари… – снова раздался шепот, и меня еще раз тряхнули.

Я сопротивлялся зову. Я стоял перед вратами смерти.

– Ари…

Кто-то приложил руку к моему лицу. Кто-то ухватил меня за мантию, и воротник врезался мне в горло. Я шевельнулся, однако не по своей воле.

Вдруг на меня обрушилась волна жара, обожгла, заколола мелкими иголочками холодную кожу. Под сомкнутыми веками поплыли расплывчатые розовые круги.

На стон у меня не хватило сил, но веки я все же поднял. Было темно, прямо передо мной горел костер, и я заслонил глаза, чтобы не ослепнуть. Сердце заколотилось при виде жестоких языков огня, однако, осторожно отведя руку, я обнаружил, что пламя обычное – желто-оранжевое, а дым – черно-серый.

Огонь безмолвно, подобно Наг-лоху, говорил со мной. Я наблюдал за каждым его язычком, за каждым просящим пищи щупальцем. Огонь хочет есть, огню надо жить. Я постиг его сущность и следил за ним, прислушиваясь к треску дров до тех пор, пока не заслезились глаза.

Вздохнув, расслабленно прислонился к сидящему рядом человеку, и меня снова накрыла тьма. Только на сей раз в ней не было врат смерти.

* * *

Тепло огня не дало мне погрузиться в тяжелое забытье. Я дремал, вслушиваясь в звучащие рядом голоса.

– Я его слышал, лудильщик, клянусь! Я был рядом – не смей сомневаться. Если будешь рассказывать эту историю, знай: она правдива. Я слышал, как он говорил, видел, что он делал. Ари заставил гору рухнуть. Он создал плетение и погреб Наг-лоха под камнями.

– Боже всевышний… – послышался еще один голос. – Ари убил Его?

Никак, бабушка Лаки?

– Он изучает магию в Ашраме, потому и победил.

Ага, судя по голосу – Лаки.

– Я там был, стоял прямо рядом с ним. Ари велел горе упасть – связал плетением и заставил рухнуть. Как только выберемся из этого чертова замороженного ада, напишу песню. Спою ее в каждой таверне Империи, так что ждите.

Сил на улыбку не хватило, однако я испытал удовольствие.

Конечно, правды в рассказе Ради не было ни на грош.

Что же случилось на самом деле?

Все просто. Наша стычка с Наг-лохом лишила снег и камень устойчивости. Все эти скачки, падения… К тому же змей бился головой о землю. Видимо, гора и так была готова к обвалу, ждала лишь повода, а тут еще мои вопли…

Да, похоже, мой голос послужил последней каплей.

Хотя сказочка неплохая.

Я уснул, гадая, исполнит ли Ради свое обещание?

* * *

Не знаю, сколько прошло времени, но в следующий раз я очнулся уже при бледном дневном свете. Костра не было и в помине. Ради помог мне подняться на ноги, даже поднес посох, и они с лудильщиком вывели меня из укрытия с другой стороны горы, которую лавина пощадила.

Показали место, где мы сражались с Наг-лохом, и я понял, что произошло и как нам удалось уцелеть.

Великий змей лежал у подножия; нижняя половина его тела сползла в реку. Мы с Ради встали у его черепа. Кусок каменной стены из Вороньего гнезда обрушился прямо на голову Наг-лоха, раздробив кости, челюсти и клыки. Прежде перламутровая чешуя была окрашена кровью.

Огромное тело дернулось, и Ради с Патаром разразились потоком ругательств, заставив меня вздрогнуть.

Часть змеиного мозга вытекла, и все же Наг-лох еще шевелился. Я долго стоял, глядя ему в морду, на которой уцелел один глаз. Чудовище медленно моргнуло, и наконец его зрачок посмотрел мне в душу – как во время сражения, когда наши взгляды пересеклись.

Золотой свет, напомнивший о Коли, из радужки ушел, остался лишь слабый желтый отблеск. Глаз быстро серел и заволакивался пеленой.

В голове у меня прозвучали два слова. Мне жаль. Последние слова змея…

Я тихонько ответил, не зная, слышат ли меня Ради с Патаром:

– Мне тоже…

С губ древнего бога сорвался последний вздох, и он ушел туда, где я побывал в забытьи. К вратам смерти.

Тело его замерло.

Наг-лох умер.

Я тупо уставился на кусок стены. Вспомнил плетение, которое вырвало его из-под потолка и бросило на мою голову. Риши Брамья вышвырнул его за горы, в маленькую деревушку.

Мне представилось, как он будет смеяться, если вообще поверит хоть одному слову моей истории.

Но ведь я успешно применил первую свою формулу – что он на это скажет? Красивая ложь, однако пока об этом забудем.

Силы снова иссякли, и я забылся, мечтая о предстоящем разговоре с Мастером. Наконец уговорю его взять меня в ученики!

Теперь уж меня ни за какие коврижки не заставишь отказаться от плетений. Ни за что…

Я вернусь в Ашрам. Я научусь, какова бы ни была цена.

86 Песни и спасшиеся из ада

Я то соскальзывал в сон, то вновь просыпался, чувствуя сквозь простеганный тонкий тюфячок с сомнительной набивкой жесткий деревянный пол фургона. Хотя лучшего сейчас я и желать не мог – мне было сладко и удобно, несмотря на тесноту и перекатывающиеся вокруг свертки.

Бабушка Лаки заняла один из четырех углов фургона, девочка сидела подле нее, не отводя от меня взгляда. Обе заметили, что я наконец открыл глаза, и склонились над моей постелью, убеждая не вставать.

Мне же хотелось размяться, да и голова едва не лопалась от бесчисленных вопросов.

– Вы как?