Первая гражданская война в Риме

Ж. Эллегуар отмечает, что популяров (как и оптиматов) связывали отношения родства, дружбы и клиентелы. Популяры не были «демократичны» в современном смысле, поскольку благо народа не было их осознанной целью — даже Гракхи предпочитали опираться, по мнению ученого, на всадников, а не на плебс. Тем не менее Гракхи все же были инициаторами демократического движения, тогда как «партия популяров» преследовала чисто личные интересы (Hellegouarc’h 1963, 524-525).

А. Б. Егоров (2009, 214, 216) пишет, что «анализ использования прилагательного popularis демонстрирует наличие вполне определенного идейно-политического течения, а возможно, и некоего “партийного” объединения с определенной идеологией, совокупностью организационных форм и “стилем политики” и, наконец, со своими лозунгами и методами манипуляции массами. Даже если мы оставим вопрос о “партии”, нельзя не признать наличие того, что Хр. Мейер именовал “политикой популяров” (popula е Politik), проводимой определенными людьми и их объединениями. [...] Термин popularis имел не только собирательное значение, но обозначал некую общность, имеющую определенные внутренние связи».

А. Н. Токарев (2011, 60-52), наконец, считает, что, «говоря о popularis, следует подразумевать определенную группу римских политиков (родом из высших сословий), опиравшихся на народное собрание, которые, вне всяких сомнений, не формировали политической партии. Но в то же время не следует впадать в другую крайность и сводить эту традицию до уровня политического стиля или линии поведения большинства римских политиков». Скорее, как и в случае с оптиматами, речь идет об идейно-политическом течении.

Возникает вопрос, можно ли считать Сульпиция, Мария, Цинну демагогами, искателями народного расположения, опиравшимися на комиции и угождавшими народу? С популярами еще Цицерон (Sest. 103) связывал земельные и хлебные законы, демократизацию системы выборов. Однако в законодательстве П. Сульпиция[1224], а затем циннанцев эта тематика, как известно, не отразилась[1225]. Если говорить о методах, разве что Марий добился командования благодаря голосованию народа[1226]. Цинна и вовсе столкнулся с вооруженным сопротивлением сограждан, а во время осады о его опоре на комиции говорить не приходится тем более[1227].

Таким образом, даже если в отдельных случаях можно использовать понятие «оптиматы» при рассмотрении событий 83—82 гг., это мало что дает — мы не знаем, использовались ли эти термины в то время[1228], и уж тем более мы не можем говорить о противостоянии в ходе гражданской войны оптиматов и популяров.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ НЕКОТОРЫЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 80-х гг.

В этой главе рассматриваются некоторые сюжеты, связанные с социально-политической обстановкой в Риме во время гражданской войны, уже проанализированные выше, но требующие, на мой взгляд, дополнительной проработки. Поэтому содержание главы носит несколько выборочный характер.

СЕНАТ, ВСАДНИЧЕСТВО И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО СУЛЬПИЦИЯ

В историографии господствует мнение о конфликте трибуна с сенатом или его большинством[1229] (других точек зрения на сей счет, насколько мне известно, нет). В то время как всадники, чьи интересы как будто выражал Сульпиций, стали одной из важнейших сил, на которые он опирался, или даже сами во многом направляли его действия[1230]. На чем же основываются эти тезисы?

В пользу мнения, о враждебных отношениях Сульпиция с сенатом многие исследователи указывают на lex Sulpicia de aere alieno senatorunti[1231], «согласно которому сенаторам запрещалось иметь долг, превышающий две тысячи драхм (денариев. — А. К.) (νόμον δέ κυρώσας μηδένα συγκλητικόν ύπέρ δισχιλίας δραχμάς όφβίλειν)» (Plut. Sulla 8.4)[1232]. Это сообщение включено в состав инвективы против Сульпиция как человека глубоко порочного (άνθρωπον ούδενός δεύτερον εν ταΐς άκραις κακίαις), ожидать от которой полноты и объективности изложения не приходится. О каких долгах идет речь, а также имелись в виду сенаторы уже действующие или будущие, неизвестно.