Первая леди. Тайная жизнь жен президентов

При всех различиях этих женщин их всех объединяет материнство. Мишель Обама и Хиллари Клинтон имеют мало общего. Друзья Мишель говорят, что она никогда не хотела стать публичной личностью и не может дождаться окончания восьмилетнего срока пребывания в Белом доме. Совсем иная история у Хиллари, которая пытается во второй раз вернуться в Белый дом. Единственное, что их объединяет, — это глубокие отношения со своими матерями и их собственное стремление быть хорошими матерями.

«Было так больно, когда я потеряла свою мать; мне известно, каково это, — сказала Хиллари подруге, у которой недавно умерла мать. — Я никогда не смогу оправиться от потери». Во время интервью австралийской службе новостей «ABC News» в 2015 году, Хиллари разволновалась, когда упомянула о своей матери, Дороти Родэм, которая умерла в 2011 году. Дороти выросла в нищете, и в возрасте восьми лет ее отправили из Чикаго в Калифорнию, чтобы жить с бабушкой и дедушкой после развода ее родителей. «Она каждый день напоминала мне, что нужно встать и бороться за то, во что веришь, как бы сложно это ни было. Я много размышляю о ней и очень скучаю. Мне бы хотелось, чтобы она была здесь со мной».

У Мишель Обама сложились крепкие отношения с ее матерью Мэриан Робинсон, которой она признательна за помощь, позволившую семье оставаться самими собой в Белом доме. Она говорит, что почувствовала себя одиноким родителем, когда ее муж был избран в сенат штата Иллинойс. Обычно он бывал дома в Чикаго только с вечера в четверг до обеда в понедельник: остальную часть недели он находился в Спрингфилде. «Время от времени выматываешься, когда занята по двадцать четыре часа семь дней в неделю. Одна из проблем, которую нам предстояло выяснить, какая поддержка мне нужна, чтобы сделать мою жизнь менее тревожной. Я бы хотела, чтобы помощь приходила от папы (моих детей. — Авт.), но когда это невозможно, я просто нуждалась в поддержке. Не важно, от кого она исходит, пока наши дети счастливы и чувствуют свою связь с ним. Поэтому я должна смириться с тем фактом, что он не может помочь мне. Опорой стали мама, друзья, няни».

В отличие от Хиллари (ее печально известные комментарии по поводу печенья оскорбили чувства матерей, сидящих дома с детьми) Мишель более изощренно пытается сохранять баланс между «личной жизнью / работой» и материнством, побуждая женщин уделять приоритетное внимание их собственному счастью. Она признается, что познала времена, когда испытывала одиночество. «Я сижу с маленьким ребенком, сердитая, усталая и не в форме. Младенец проснулся и готов к положенному кормлению в четыре часа. А мой муж лежит и спит. Вот когда (меня. — Авт.) осенило: если меня там не будет, он, в конце концов, должен проснуться (и позаботиться о девочках. — Авт.). Это сработало. Когда я вернулась домой из спортзала, девочки проснулись и были накормлены. Это то, что я должна была сделать для самой себя».

Во время собеседования для устройства на работу в Медицинском центре Университета Чикаго Мишель находилась в отпуске по беременности и родам и все еще кормила грудью свою новорожденную дочь. У нее не было няни, поэтому она взяла дочь на собеседование. «Саша проспала все это время, слава богу». Стилист по прическам Майкл «Рани» Флауэрс, услугами которого Мишель много лет пользовалась в Чикаго, сказал, что она похожа на свою мать, поборницу твердой дисциплины. «Им достаточно только одарить вас «таким» взглядом, и он превратит вас в камень, заставит вас замереть». В прихожей парикмахерской всегда стояла вазочка с конфетами, и вместо того чтобы хватать горсть, как делает большинство детей, Саша и Малия всегда спрашивали сначала: «Мама, ничего страшного, если я возьму конфету?» Как и многим мамам, ей иногда приходилось брать с собой обеих дочерей, когда она делала прическу. Пока они были действительно маленькими, Мишель позволяла другим леди держать их, пока ей мыли волосы, но как только она попадала под сушилку, то сама держала ребенка на коленях. «Это было так прекрасно, — говорит Флауэрс, — и это та жизнь, от какой она отказалась».

Бывший главный церемониймейстер Белого дома адмирал Стивен Рошон вспоминает, что в его день рождения Малия входила в офис церемониймейстера, а затем появлялась ее мать, которая несла ему праздничный торт. Рошон говорит, что девочки Обама были неизменно вежливы. «Малия поднимается наверх в резиденцию, и я спрашиваю: «Как прошел твой день?», и она отвечает: «А как прошел ваш день?» В их доме в Чикаго у Мишель существовали правила поведения в спальне наверху, где допускалось больше глупостей, и правила для нижнего этажа, где собирались взрослые. Даже в Белом доме она разрешает своим дочерям смотреть телевизор только один час в день и только после того, как сделано домашнее задание.