Первая мировая война

23 октября на Эне французы предприняли локальное, но настойчивое наступление на позиции немцев вдоль дороги Шмен-де-Дам. Наступлению предшествовала артиллерийская подготовка, длившаяся шесть дней и ночей. Одну батарею французских 75-миллиметровых пушек обслуживали американские артиллеристы. В ходе наступления 8 французских дивизий при поддержке 80 французских танков было захвачено 3 километра искореженной воронками территории, 10 000 немецких военнопленных. Немцы также лишились важного наблюдательного пункта в Лаффо. Помимо этого, французы также захватили форт Мальмезон. До начала войны его продали частной строительной фирме, которая сделала из него каменоломню. Захват форта назвали «битвой в карьерах», а один историк назвал эту победу «легкой и приятной, как подарочная упаковка; настоящий подарок усталой и измученной стране» [206]. Немцы не хотели вступать в затяжные бои и отступили на три километра в северном направлении вдоль Шмен-де-Дам.

Главным направлением наступательных операций немецкое командование выбрало Итальянский фронт. Существенные силы немцев вкупе с австрийцами должны были наконец прорвать фронт на Изонцо. Это стало двенадцатым сражением на суровой гористой местности, но первым, план, масштаб и ход которого определяли Центральные державы. Оно началось четырехчасовой артиллерийской подготовкой, причем в течение двух часов наступающие использовали химические снаряды, против которых у итальянцев не было адекватной защиты. Итальянцы, сокрушенные газовой атакой, в панике отступили более чем на 20 километров. Во второй половине дня немцы вступили в город Капоретто. Для итальянцев это название стало синонимом позора, хотя у войск не было средств, чтобы противостоять столь ошеломительному штурму.

Смерть не делала различий между противоборствующими сторонами. Среди погибших на Изонцо был 25-летний австрийский поэт Франц Яновиц. В боях за Капоретто принимал участие лейтенант Роммель, который 25 октября со своими солдатами захватил две горные вершины, взяв в плен 3600 итальянцев. К концу дня немецкие части захватили 30 000 военнопленных и более 300 пушек. На следующий день австро-германское наступление продолжилось. Австрийцы захватили гору Маджоре. Роммель после 20-километрового марш-броска достиг вершины горы Матаюр высотой 1650 метров. После 52 часов непрерывных боев он захватил более 9000 пленных, потеряв убитыми лишь шесть своих солдат.

На третий день успешного австро-германского наступления против итальянцев Хейг предпринял последнюю британскую попытку взять Пасхендале. «Противник бросается, как дикий бык на железную стену», – записал Людендорф. 26 октября, в день начала последнего наступления на Пасхендале, Ллойд Джордж, стремясь предотвратить коллапс итальянцев на юге, распорядился срочно перебросить им в подкрепление две дивизии с Западного фронта. Однако восстанавливать баланс сил было слишком поздно. 27 октября итальянская армия оставила свои позиции на Изонцо. В этот день Муссолини, один из самых ярких итальянских журналистов, выступил с новым патриотическим призывом. Пока идет борьба, написал он, «мы должны забыть громкое слово «свобода». В третью военную зиму на губах правительства, которое обращается к итальянскому народу, должно быть другое слово – «дисциплина». 27 октября он призывал своих читателей: «Не бойтесь врага». Итальянцы должны прочувствовать не «тяжесть часа, а величие часа».

Британский офицер связи сэр Сэмюэл Хор был настолько удручен пораженческими и антивоенными настроениями, царившими в Милане, и прогерманскими настроениями, которые он ощутил в Риме, что разыскал Муссолини и обратился к британской военной разведке с просьбой оказать финансовую помощь его газете и поддержать публикацию громких статей, направленных против миланских пацифистов. «Оставьте это дело мне», – ответил Муссолини посреднику, который привез британские деньги. Из своего редакторского кресла Муссолини продолжал пропагандировать мужество, стойкость, сопротивление и самопожертвование. В то время как итальянцы отступали от Изонцо до самого Удине, французские и британские войска спешили прийти им на помощь.

Армии союзников повсюду вели ожесточенную борьбу; каждое сражение могло оказаться решающим для исхода войны. 30 октября канадские части наконец ворвались в Пасхендале, но потери были столь велики, что им пришлось отступить. «Картина, которая открывалась здесь, – позже записал будущий начальник Имперского Генерального штаба бригад-майор Алан Брук, – не поддается описанию. В определенном смысле счастье, что человек становится нечувствителен к такому, и мозг отказывается воспринимать все в полной мере». Брук вспоминал, что на совещании, созванном Хейгом, он «просто не мог поверить своим ушам. Тот в самых розовых тонах расписывал наши шансы на успех. Я сам видел, как идут бои, и на мой взгляд, такое развитие событий было попросту невозможным. Я не сомневался, что он дезинформирован и никогда не видел бои своими глазами».