Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Английские корабли получили инструкцию использовать радио как можно реже — и только на минимальной мощности. Немцы перешли к пониманию необходимости ограничения радиосвязи уже при Людендорфе, в 1917 году. До этого немецкие корабли разговаривали между собой постоянно — и всегда на полной мощности передатчиков.

В работе «Комнаты № 40» было достаточно проблем. Во-первых, англичане засекретили все результаты дешифровки сообщений. Данные передавались руководителю военно-морской разведки (Г. Оливеру, потом Р. Холлу), командующему Гранд Флитом и Первому Лорду Адмиралтейства — и никому больше. Во-вторых, британские адмиралы относились к личному составу «Комнаты № 40», как к штатским «умникам», ничего не понимающим в морских делах. Поэтому им было запрещено интерпретировать полученные сообщения — только расшифровывать и передавать «по команде». Но ни сам Дж. Джелико, ни его офицеры связи не понимали, что интерпретация немецких донесений и данных радиопеленгации требует специальных знаний, которыми они не обладали.

Хрестоматийный пример — и именно из истории Ютландского сражения. Утром 31 мая 1916 года начальник Оперативного отдела запросил службу пеленгации: откуда идет позывной германского главнокомандующего DK? Получил ответ: из Яде (то есть из военно-морской базы). На этом основании был сделан вывод, что германский линейный флот еще не вышел в море. Сотрудники «Комнаты № 40» прекрасно знали, что при выходе флагманского флота в море позывной DK передается береговой радиостанции, но про это начальник их не спросил, и пояснений слушать не пожелал.

Тем не менее, «Комната № 40» снабжала командование Гранд Флита огромным количеством стратегически важной информации. Почти всегда эта информация была своевременной, и неизменно — точной.

Это обстоятельство сыграло важную роль в развертывании Ютландского сражения.

Стратегический «расклад»

Вспомним, что структура мировой войны была образована взаимодействием двух стратегий — «морской» и «сухопутной». Логика «сухопутной войны» определялась сначала планом Шлиффена, затем «дилеммой Фанкельгайна» и маятниковыми движениями германских войск между Западным и Восточным ТВД. В рамках «морской войны» англичане быстро и уверенно вывели из игры немецкие крейсера и приступили к блокаде германской морской торговли.

После проигрыша Германией Генерального Сражения на суше (то есть после Марны и Галиции) Великобритания получила решающее преимущество, поскольку ее «морская война» развертывалась, в общем, беспрепятственно, в результате чего на море сложилась ситуация, вполне отвечающая предвоенным расчетам.

Но по ряду причин, прежде всего, психологического характера, англичане были вынуждены втянуться в затяжную борьбу на Западном фронте. Это решение оказалось необратимым: до самого конца войны присутствие британских войск во Франции и Бельгии только возрастало. Англичанам пришлось создать и развернуть в Европе массовую армию, которая, разумеется, сразу же стала нести значительные, неприемлемые для британского общественного мнения потери. К тому же Великобритания к концу 1915 года проиграла Дарданелльскую операцию и кампанию на Среднем Востоке.

Другими словами, ситуация на суше не соответствовала довоенным планам. С одной стороны, она определенно была лучше, чем можно было рассчитывать: и Франция, и Россия держались и даже одерживали победы; сильнейшая на суше держава, то есть Германия, не смогла реализовать свое главное военное преимущество и оказалась вынужденной вести затяжную войну. С другой стороны, Великобритания также втянулась в затяжную и кровопролитную войну на суше, чего перед войной совершенно не предполагалось.

По мере роста человеческих потерь и военных издержек страна все больше нуждалась в быстрой и громкой победе. Такая победа могла быть одержана только на море.

Мы говорили уже, что в «морской стратегии» стороне, владеющей морем, обязательно нужна победа в решающей морской битве, в то время как «претенденту» достаточно ничьей. Но это — в «правильной» ситуации, когда «Трафальгар» должен уравновесить «Аустерлиц», то есть когда «претендент» добился господства на суше. В нашем случае никакого «Аустерлица» нет: Германия блокирована на море и зажата на континенте кольцом фронтов, шансы на последовательную реализацию «сухопутной стратегии» у нее практически отсутствуют. Поэтому здесь ничья в морском бою оказывается в пользу Великобритании. По крайней мере, если рассуждать в рамках сложившейся на период войны политической конфигурации и не учитывать неизбежный следующий мировой конфликт.