Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

В этой связи У. Черчилля и Д. Фишера нередко обвиняют в том, что они намеренно «подставили» «Лузитанию», полагая, что потопление трансатлантического лайнера с сотнями американских граждан на борту повлечет за собой вступление США в войну[242]. Должен встать на защиту сэра Уинстона. Во-первых, в это время он занимался исключительно Дарданеллами, где, напомню, высадка союзных войск состоялась только 25 апреля, и в начале мая шли упорные бои за плацдарм. Во-вторых, с учетом соотношения скоростей подводной лодки и лайнера шансы, что «Лузитанию» торпедируют, были минимальны. (Достаточно сказать, что за всю войну это была единственная успешная атака подводной лодки на суперлайнер). На такие шансы никто не ставит. В-третьих, лайнер такого класса не должен затонуть от одной торпеды.

В 14.09 торпеда U-20 попала в правый борт лайнера в районе капитанского мостика. По всем расчетам полученные повреждения не могли привести к гибели судна, но вскоре раздался второй, гораздо более мощный взрыв с левого борта «Лузитании». В. Швингер категорически отрицал, что он выпустил вторую торпеду. По-видимому, даже с точки зрения формальной логики он говорит правду: у U-20 физически не было времени для того, чтобы обойти «Лузитанию», не говоря уже об абсолютной бессмысленности и рискованности подобного маневра[243].

После второго взрыва лайнер остановился и очень быстро начал тонуть. Через 8 минут нос судна коснулся грунта, винты и руль вышли из воды, через 14 минут «Лузитания» легла на дно.

Причины второго взрыва не расследовались, вернее, все расследование ограничилось версией о втором торпедном попадании. Дело в британском суде вел лорд Мерси, который тремя годами раньше расследовал гибель «Титаника». Старый юрист, которому было 74 года, вынес следующий неоднозначный вердикт:

«Ответственность за происшедшее всецело лежит на тех, кто спланировал и осуществил это преступление».

Имен не названо. Можно понимать это, как осуждение В. Швингера, кайзера Вильгельма II, адмирала Поля и морского министра Тирпица, но можно прочесть этот текст и совершенно по-другому. Лорд Мерси отказался от гонорара, вышел в отставку и в частном разговоре назвал потопление «Лузитании» «чертовски грязной историей», не вдаваясь ни в какие подробности.

Ни в 1920-е, ни в 1930-е годы ни одной экспедиции к затонувшей «Лузитании» организовано не было. Попытки поднять находящиеся на ее борту ценности время от времени предпринимались, но водолазы не получали разрешения Адмиралтейства (лайнер затонул в британских территориальных водах), фирмы банкротились, спонсоры отказывали в инвестициях. В 1981 году было осуществлено исследование корпуса судна при помощи беспилотного аппарата. Обнаружили две пробоины: маленькую в правом борту — явно от торпеды Швингера, и огромную, 20 на 10 метров с загнутыми наружу краями, в левом борту. На этом исследования прекратились. Их запретило Министерство Обороны Великобритании из соображений безопасности исследовательского судна «и только поэтому». ((с) Е. Шварц).

Судя по всему, сила второго взрыва была очень велика. Это мог быть взрыв нелегально перевозимой на лайнере большой партии боеприпасов, но могла быть и мощная детонация угольной пыли, инициированная попаданием торпеды. Вторая версия выглядит «притянутой за уши», но отвергнуть ее априори нельзя.

После гибели «Лузитании» и многих американских граждан (по разным источникам от 128 до 135 человек) отношения между Германией и США испортились до предела. Советник германского посольства в Нью-Йорке князь фон Гатцфельд «прокомментировал действия германских подводников умопомрачительной глупостью, которая вошла в историю: «Они не хотели никого убивать».[244]

Структуру подводной войны можно описать, как взаимодействие четырех стратегических линий. Политическую линию мы уже рассмотрели. Содержательно она сводится к неуклонному увеличению давления Великобритании на нейтральные страны и постоянным колебаниям германского руководства между желанием активно использовать свой подводный флот и опасением втянуть в конфликт США.

К политической линии непосредственно примыкает пропагандистская. В морской войне 1914–1918 гг. обе стороны непрерывно нарушали и международный закон, и неписанные нормы традиций военного флота, постоянно и цинично обвиняя в этом друга, апеллируя к нейтральным странам, общественному мнению, суду истории. Широко практиковались репрессалии: немцы топили шлюпки с людьми, спасающимися с торпедированных судов, союзники не брали в плен немецких подводников, немцы расстреливали попавших в их руки командиров «судов-ловушек», союзники объявляли командиров лодок военными преступниками и требовали их выдачи. Иногда брал верх здравый смысл, и войну пытались поставить в какие-то рамки, но потом «мир в очередной раз ужасался», и все начиналось сначала.