Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494

Итак, можно заметить, что и для московской стороны район, близкий к Поугорью, оказался весьма уязвимым в военном отношении. Войско ВКЛ, разоряя московские земли, беспрепятственно прошло от Козельска до Можайска и только на обратном пути столкнулось с незначительным сопротивлением. Безусловно, если бы на месте оказались ориентированные на защиту западной московской границы удельные князья со своими дворами, ситуация могла бы сложиться иначе. Следует заметить, что московская оборона строилась с опорой на реки Протву и Угру, а значительные территории междуречья Протвы и Угры оставались беззащитными. Ни Калуга, ни Медынь, замыкавшие с юга и севера участок литовско-московской границы, не могли, как выяснилось, гарантировать безопасность московской территории. Необходимость укрепления западной московской границы ближе к р. Угре особо проявилась в ходе событий 1480 г.

Когда в 1480 г. путь хана Ахмата преградили московские силы в районе Коломны, Серпухова и Тарусы, «царь поиде в Литовъскую землю, хотя обойти чрес Угру»^{886}. В Воскресенской летописи дано объяснение такому маневру: «И поиде къ Литовской земле, обходя Оку реку и ожидаа къ себе на помочь короля или силы его»^{887}. Первостепенным для хана Ахмата был поиск в организованном московской стороной заслоне слабого места, которое бы сочеталось с удобным путем в центр государства: «А Татарове искаху дорогы, куды бы тайно перешедъ, да изгономъ идти къ Москве. И приидоша ко Угре реке, иже близъ Колуги, и хотяше перебрести»^{888}. Тогда Иван III повелел идти навстречу татарам сыну Ивану Ивановичу и брату Андрею Васильевичу Меньшему «к Колузе къ Угре на берегъ»^{889}. Без сомнения, хан подошел к самому низовью Угры, так как и русские силы подошли туда же: «…и посла к берегу сына своего великого князя Ивана, а велел ему стояти усть Угры…»^{890} Татарами была осуществлена попытка захватить перевоз через Угру у ее устья и открыть дорогу на Москву: «Царь же поиде незнаемыми пути на Литовскую землю, хотя искрасти берегъ, и прииде на Угру октября в 8 день, в неделю в 1 час дни, приступиша к берегу к Угре, хотеша перевоз взяти»^{891}. Ахмат отошел от берега и стал изыскивать другие возможности для вторжения: «Царь же не возможе берегу взятии и отступи от реки от Угры за две версты, и ста в Лузе, и распусти вой по всей земли Литовской»^{892}. Так, не ожидая встречи с московскими силами, отдельный ордынский отряд осуществил попытку перейти Угру по броду в районе Опакова: «Царь же хотя искрасти великого князя под Опаковым городищем, хотя перелести Угру, а не чая туто силы великого князя. И посла князей своих и воевод и множество Татар. Прилучи же ся туто множество князей и бояръ великого князя, не дадяще перелести Угры»^{893}. И хотя Ахмату удалось разведать все возможные места переправы через Угру («и знахори ведяху его къ Угре-реце на броды»)^{894}, московские воеводы заранее «пришедшее, сташа на Угре и броды и перевозы отъяша»^{895}.

Выборка летописных известий о событиях 1480 г. ярко иллюстрирует оборонительную роль Угры, возможностями которой воспользовалась московская сторона. По словам Ю.Г. Алексеева, «в октябре 1480 г. русские войска решили труднейшую задачу обороны водного рубежа (далеко не сильного по своим природным качествам)»^{896}. Действительно, в большей части своего течения мелкая, извилистая р. Угра только в сочетании с оборонительными сооружениями, контролирующими многочисленные броды и переправы, или в наличии рядом значительных войск представляла собой внушительную преграду. Московская сторона не имела укреплений на левом берегу Угры, который ей не принадлежал и был по большей части пологим, а по весне заливался.