Первая мрачная ночь

– А как же, Юленька? Участковый есть, только он в другом конце поселка живет. Спивается помаленьку. А чем еще у нас заняться? Здесь тишь да благодать, сроду никаких преступлений не бывало. Тьфу-тьфу, – суеверно сплюнула она. – А то от новых застроившихся не знаешь, чего ожидать. А пока все чин чином. А зачем тебе, Юлечка, участковый?

– Видимо, любезнейшая Юлия собралась писать заявление на меня за беспрестанные домогательства, – не удержался от возможности поприкалываться над вашей покорной слугой неугомонный Вадим Дмитриевич.

– Да вы телепат! – не осталась я в долгу. Эта шуточка пришлась как нельзя кстати и помогла мне избежать необходимости отвечать.

Значит, участковый есть. Что ж, нужно как-нибудь к нему выбраться, сообщить о маньяке-садисте. Заодно помогу ему избавиться от скуки (участковому, а не маньяку, у последнего и так не жизнь, а сплошное развлечение) и, как следствие, алкогольной зависимости. Ему в итоге дадут сразу капитана или хотя бы старшего лейтенанта, если он еще им стать не успел, и премию в размере эдак ста пятидесяти рублей, а мне – всеобщее признание, народную славу. Обо мне газеты будут трубить! Обо мне напишут в книгах и снимут фильм!

Громкий Ксюшин плач на втором этаже вывел меня из больных честолюбивых размышлений. Прошло немного времени, но он так и не смолк.

– Ну где там Динка? – недоумевал Леонид. – Оглохла, что ли?.. Это все вы! Где вы ее спрятали? – Эта непонятная фраза адресовалась Анне Михайловне, у которой полезли на лоб глаза.

– Кого я спрятала? Вы о чем, Леонид?

– Не притворяйтесь! Мы ночью поругались, и она пошла к вам за утешением, в жилетку поплакаться. Так мне и сказала, что к вам направляется, – немного сбавив обороты, продолжил он, видя удивление на лице собеседницы. – Чтобы вы ей отдельную комнату выделили. Я и к завтраку специально не спустился, чтобы не нарваться на нее. Видеть не могу! – И добавил испуганно: – А что, она к вам не приходила?

Ксения наверху неожиданно замолкла. Мы тоже.

– Нет. Я не видела ее со вчерашнего вечера, когда Юлечка с Николаем приехали. – Мы кивнули. – Она выпила снотворное и поднялась наверх. Все.

Возникла напряженная пауза. Куда могла подеваться Дина?

– Вот зараза! Смылась, – высказал предположение ее муж, но как-то неуверенно. Было видно, что, несмотря на изреченные фразы, он о ней волнуется. – Но бросить ребенка! Со мной?! Я совершенно не умею с ними обращаться.

В этот момент большинство вспомнило, что именно на это Дина и сетовала. Вполне вероятно, что она решила проучить мужа, оставив ненадолго наедине с дочерью. Я бы так, например, не сделала, да и множество других женщин, но чужая душа – потемки.

Засим с выводами и последующими радикальными действиями решили подождать до завтра. Доев обед, присутствующие начали собираться на рыбалку. Я поняла, что судьба дает мне отличный шанс посетить участкового и сокрыть это за семью печатями, и наотрез отказалась. Разумеется, не обошлось без того, что меня стали уговаривать, Колька порывался поймать для меня самую большую рыбу, но только если я пойду с ними, а Вадим Дмитриевич вообще умолял, встав на колени, и клятвенно заверил, что без меня никуда не уйдет, но я оставалась непреклонным ослом, коим бывала сравнительно часто, вскоре на меня плюнули и ушли. Обрадовавшись, я выждала ради конспирации десять минут и тоже удалилась, не забыв запереть ворота. Не без помощи местных жителей я отыскала-таки жилище участкового, коим являлся обычный для этой части поселка задрипанный железный сарай с давно не мытыми окнами, но на этом везение закончилось: как назло, дома никого не оказалось. К счастью, у меня хватило ума перед выходом, предусматривая такой вариант, захватить блокнот и ручку. Накорябав на скорую руку записку, которая звучала так: «Есть информация о местонахождении маньяка-насильника. Коттедж 42, спросить Юлю», я свернула записку трубочкой и всунула в ручку двери.

Я проходила мимо особняка, держа курс на нашу с Колей скромную обитель и думая о том, что предпочесть: новое произведение Марининой или учебник по философии, и все более склоняясь в своем выборе в пользу первого, когда до моих ушей из внутренностей трехэтажного дома донесся детский плач. Бедная Ксюта! Совсем забросили ребенка. Надо бы проверить, что с ней, но существует маленькая проблема: понятия не имею, как обращаться с младенцами! Последний раз общалась с представителями этой «расы», когда сама была такой же.

Но делать нечего, я вошла в дом. Почувствовав странный, непонятно откуда взявшийся легкий укол предчувствия, стала подниматься по деревянной лестнице, держась за резные перила и любуясь красивыми картинами и ярко разрисованными панцирями черепах, которые украшали стены там и тут.