Первая научная история войны 1812 года

(…) В последние дни своего пребывания в Дрездене, желая удовлетворить любопытство публики, он (Наполеон — прим. мое, Е.П.) стал показываться толпе. Он проехал по Дрездену в один из музеев, служивших украшением саксонской столицы. 25-го в королевском имении Морицбурге была устроена охота на кабанов, куда высочайшие особы поехали в открытых колясках. Только Наполеон привлекал всеобщее внимание, хотя на нем был „очень простой охотничий костюм“ — у него было принято, что его охотничьи костюмы должны служить ему два года. В другой раз он выехал из дворца верхом, в сопровождении блестящей свиты, проследовал на правый берег Эльбы и объехал вокруг Дрездена по горам, которые окаймляют город и командуют над ним.

На белом коне, покрытом ярко-красным, сплошь вышитым золотом чепраком, впереди своей свиты в блестящих, шитых золотом, мундирах, он ехал шагом, один, на виду у всех, так что его характерный силуэт резко отделялся от группы. Его конвоировали саксонские всадники — белые кирасиры в черных латах. За ним шла громадная толпа немцев, которые, хотя и сознавали унижение своей родины и бесконечное число раз клялись в ненависти к притеснителю, тем не менее, все подпали под его обаяние; все преклонились пред тем, что было великого, прекрасного, подавляющего в этом человеке. Медленно проезжал он по гребням гор, любуясь расстилавшейся пред его взорами картиной — прелестными долинами, освещенными солнцем полями; холмами, покрытыми пестреющими виноградниками, дачами, украшенными весенней зеленью; поместьями, окруженными трельяжами из виноградных лоз и покрытыми цветами террасами; лесистыми вершинами Саксонских Альп с их уходящими вдоль зубчатыми очертаниями — всей этой гармоничной и живописной оправой, в которой покоится расстилающийся на обоих берегах реки, окруженный садами, лесами и горами Дрезден. Он останавливался на знаменитых своими видами пунктах, позволял толпе близко подходить к себе, смотреть на себя и, не торопясь, совершать свою торжественную прогулку».³¹

Я специально привел эту пространную цитату, чтобы показать, что у Наполеона уже все было: слава, почет и комфорт. Во время пребывания императора в Дрездене Лейпцигский университет даже присвоил одному из созвездий (пояс Ориона) имя «Наполеон».³² Кстати, это именно те три звезды пояса Ориона, которые так сходно коррелируют с расположением великих египетских пирамид в некрополе Гизы. Большего достигнуть было невозможно и не нужно. У «космического» императора не было необходимости и желания влезать в какой-то новый поход в страну без красивых пейзажей и приличных дорог. А вот Александр не только жаждал реванша, но и завидовал всему этому. У него не было талантов Наполеона — зато случайным образом (по рождению) оказался под рукой огромный ресурс — бесправный и невежественный народ. При помощи английских денег, оружия и иностранных советников он им и воспользовался.

Отвлечемся, однако, на один нюанс, который нам будет важен в последующем повествовании. Показательно свидетельство секретаря русского посольства в Дрездене А.В. Ведемейера. Он описывает вечер, проведенный «в кругу одного почтенного соотечественного семейства, находящегося в Дрездене для воспитания детей и которое, подобно всем добрым русским, питало ненависть к поработителю…».³³ Напрашивается вопрос: почему это семейство так любило родину в столице Саксонии — одного из главных союзников Наполеона в 1812 году?! Почему это семейство не воспитывалось в обожаемой России? На самом деле — это тема отдельного исследования, о котором до меня не задумался ни одни историк: сколько русских жило во Франции и в странах-союзниках Наполеона в 1812 году? Ведь они продолжали жить там, и когда всем было понятно, что вскоре разразится конфликт. Более того — они остались там и во время войны! Я нашел ряд свидетельств (часть из них будет упомянута в следующих главах) — но разыскания в этом направлении необходимо продолжить.