Первая научная история войны 1812 года

Римский гражданин (а гражданство — важнейшее завоевание французов эры, начавшейся после 1789 года!), уснувший, предположим, при Октавиане Августе, проснувшись в 1812 году, не сильно бы удивился переменам. Вся мебель в его доме была бы той же формы (только из красного дерева, тополя или, если речь идет о севере Европы — из карельской березы), ее бы украшали сцены из жизни античных богов и множество купидонов, нимф и изображений главы Медузы Горгоны. Треножники и амфоры, бюсты римских императоров и сатиры (все это стало особенно популярно после расширения археологических раскопок в Помпеях и Геркулануме во время правления И. Мюрата /1767-1815/ в Неаполе) — одним словом, ампир: стиль империи! Проснувшийся оказался бы гражданином этой империи! Я напомню: в 1808 году император Наполеон I упразднил Папское государство (а Пий VII /1742-1823/ был вывезен из Ватикана) и в 1811 году провозгласил Римским королем своего новорожденного сына! В Риме снова, спустя несколько столетий, стали действовать фактически законы Древнего Рима (Гражданский кодекс Наполеона — это современная рецепция римского права), по всей империи шествовали непобедимые легионы императора: на древках знамен они несли символ Рима — орла! Был создан орден Почетного легиона. В Париже на Вандомской площади по приказу Наполеона возведена колонна (la colonne Vendôme) в честь побед Великой армии (ее образец — Траянова колона в Риме!). У Лувра (перед императорским дворцом Тюильри) построена Триумфальная арка (ее архитекторы Ш. Персье и П. Фонтен вдохновлялись аркой Константина в Риме), еще одна — более грандиозная — строилась на Елисейских полях: и обе они были на одной великой линии с триумфальной Аркой мира в Милане (также создана по мановению Наполеона), к которой вела Симплонская дорога, проложенная по приказу Наполеона-демиурга сквозь Альпы (и соединившая Францию с Италией!).

По всем муниципиям империи стояли мраморные бюсты и статуи Наполеона-законодателя, Наполеона в образе римского императора. До сих пор многие коллекционеры и антиквары путают классический бюст Октавиана Августа (63 до н. э — 14 н. э.) с бюстом Бонапарта-консула (хотя специалист сразу видит внешнее несходство: у Августа глаза посажены ближе, брови ниже и подбородок ущербнее — но этнотип единый). Наполеон обладал истинно античным профилем. Здесь уместно вспомнить малоизвестную историю. Сразу после победного возвращения генерала Бонапарта из первого Итальянского похода, величайший художник эпохи неоклассицизма — Жак Луи Давид (1748–1825) — получил трехчасовую аудиенцию в своей мастерской в Лувре для того, чтобы сделать набросок с натуры (это полотно известно: оно так и осталось незаконченным, но производит огромное впечатление энергией лица молодого героя: по изначальной задумке мастера Бонапарт должен был держать свиток мирного договора с Австрией). Многочисленным художникам-ученикам было невероятно интересно узнать, как выглядит этот герой, о котором столько говорили, но мало кто видел. Один из них записал слова учителя:

«О, друзья мои! Как же прекрасна его голова! Эта чистота, это величие, эта красота, сравнимая с античной! Знаете ли вы это? Видели ли вы его?

— Нет, сударь! — воскликнуло несколько голосов.

— Ну, ладно, продолжал мастер, беря у одного из юношей угледержатель, — погодите, погодите, я сейчас попробую объяснить вам… Такой профиль! Это же просто готовая медаль или камея… Говоря это, он забрался на помост и нарисовал на стене мелом профиль Бонапарта, размером 4–6 футов. …Да, друзья мои, — говорил он, — в древности таким людям сооружали жертвенники, да-да, дорогие мои друзья, Бонапарт настоящий герой!».³

Вот оно: античный профиль, античный герой! А что «с другой стороны»? Лицо Александра Павловича было как бы лишено настоящего профиля: небольшой, несколько стесанный нос и белесые низкие брови придавали ему заурядный вид довлатовской «бельевой пуговицы». С юности лысеющий и подслеповатый он пытался все это компенсировать манерностью и игрой в излишнюю учтивость (за что получил прозвище «Луиза»), но подобный «номер» срабатывал не со всеми. Безусловно, он завидовал внешности античного героя, которая кричаще его преследовала на многочисленных гравюрах, популярных в 1797 — начале 1812 гг. в домах многих русских дворян.