Первая научная история войны 1812 года

23 июня Наполеон приказал навести 4 моста близ города Ковно. Сам император вместе с начальником Главного штаба маршалом А. Бертье (1753–1815) и генералом Ф.Н.Б. Аксо (1774–1838) лично нашел местность для переправ. Мостовые экипажи генерала Ж. Эбле (21 декабря 1758 — 31 декабря 1812) навели 3 моста в 100 туазах один от другого, и в 23 часа авангард 1-го армейского корпуса «железного маршала» Л.Н. Даву (1770–1823) двинулся в путь! Вскоре по ним перешли 2-й и 3-й армейские корпуса, а также 1-й и 2-й корпус кавалерийского резерва и Императорская гвардия. Еще один мост был устроен у уже знаменитого городка Тильзита. Переправа всех частей (в том числе и на реке Буг) заняла несколько дней.

Утром 24 июня солнце озарило одну из величайших сцен в мировой истории: со всех холмов к зеркалу реки спускались тысячи солдат и офицеров — «актеров» этой начинающейся трагедии античного размаха. Униформа передавала все цвета радуги! Чаще других встречался «императорский синий» цвет, но были и насыщенный зеленый, красные отвороты сукна фалд и воротники, белые лосины, обтягивающие упругие мускулы, жаждущие боя и славы. Грациозные всадники, ремни и кивера, офицерские знаки и кокарды, ордена и перстни, внушительные шлемы и кирасы, эполеты и искусное золотое шитье генеральских мундиров! Блестело оружие, инструменты военных музыкантов и конская амуниция, колесо обозных повозок превращалось в одно огромное колесо Истории. Европа впервые в Истории была единой! Слова многих европейских языков сливались в единый хор — и главным возгласом было французское «Да здравствует Император!».

В трехстах шагах от реки — на горе, в окружении верных стражей, располагался шатер его самого. Вскоре «на сцену» вышел и Наполеон. Сегодня сложно представить те эмоции, которые физиологическим образом владели солдатами: возможно, это нечто сродни мистической экзальтации или восторга поклонников при виде современной поп-звезды. Но все это было означено большим смыслом! Солдаты ждали славы и бесконечно верили в звезду и гений Наполеона. Они понимали и то, что несут великую миссию освобождения Польши и восстановления справедливости. Однако «спектакль» был прекрасен еще и разнообразием переживаний: для кого-то новая война была удовлетворением молодецкого тщеславия, для других — дерзкой и манящей игрой. Множество наций и физиологических чувств (о скольких из этих чувств нам никогда не напишут в мемуарах!..).

Попробуем приблизиться к главному действующему лицу. Эти серо-голубые глаза появились на свет посреди цветущего острова, где ярко лазурное небо отражается в бесконечном море, где горы сменяются ущельями. Они видели великие пирамиды и их росписи, многие столицы Европы представали перед ними покоренными, сам «наместник Бога на Земле» Папа Римский искал в них снисхождения! Коронации в Париже и в Милане, миллионы восторженных взоров и мелких льстецов, завистников, тайных недоброжелателей и открытых врагов прошли перед ними.

Профиль Наполеона — это, по словам современников, профиль античной камеи. Долгие века похожие профили означали для европейцев далекую героическую эпоху: и вот она настала вновь. Мраморные статуи и бюсты украшали многие города Франции и Европы. Не единичный «Наполеон» жил уже тогда в мире — но сотни предметов, в которых жил его образ. Один Наполеон наблюдал за переправой сотен тысяч солдат на Немане, а другой взирал на Париж с высоты Вандомской колонны, барельефы которой были отлиты из пушек, взятых при Аустерлице! Его профиль жил в надеждах, радостях и алчности миллионов, носящих с собой или хранящих в тайниках дома монеты с его изображением. Поразительно, но множество гравюр (как лубочных, так и по восхитительных полотнам А. Гро и Ж.Б. Изабе) уже украшали дворцы русской аристократии, а у генерал-губернатора Москвы Ф.В. Ростопчина в тот день еще стоял бюст императора французов! К 1812 году Наполеон уже давно был властелином, «захватчиком» мыслей многих людей в России: в каком-то смысле, он шел от себя к себе.

Наполеон и сегодня взирает за «армиями» жителей и туристов Парижа, Милана (грандиозная статуя во дворе пинакотеки Бреры), Рима и многих других городов. И сейчас, когда я пишу эти строки, перед его мраморными или бронзовыми очами светятся ночные огни Италии и Франции, и холодный ветер напоминает о походах. А еще один мраморный «Наполеон» стоит совсем недалеко — в уюте музея-панорамы «Бородинская битва»…

«Проходят дни и годы — и бегут века, уходят и народы и нравы их и моды…», но неизменно люди в разных странах мира обращаются к образу императора, всматриваются в портреты и их репродукции, пытаются почувствовать больше, чем эти картинки могут им подарить — да и больше того, что они способны принять…