Первая научная история войны 1812 года

Когда Кутузов прибыл к армии в Царево-Займище, то М.Б. Барклай де Толли уже выбрал позицию для решительного боя. Многие участники войны 1812 года (среди них — А.П. Ермолов, М.А. Фонвизин, А.Н. Муравьев) и серьезные исследователи (М.И. Богданович, В.И. Харкевич, Н.П. Поликарпов) считали ее выгодной. Да и сам Кутузов вначале «нашел позицию выгодной и приказал ускорить работы» по ее укреплению, но затем совершенно неожиданно велел оставить ее «как невыгодную».²⁰³ Возможно, Кутузов не хотел делить с Барклаем славу выбора позиции для генерального боя. Тем не менее, вновь отступив, скоро армию остановили в районе Бородина (около 125 км от Москвы). П.И. Багратион оценил позицию так: «Все выбираем места и все хуже находим».²⁰⁴ Доверенное лицо императора Александра, начальник Высшей военной полиции (военной контрразведки) Я.И. де Санглен (Jaques de Saint-Glin, 1776–1864 или 1868) так описал не очень достойное поведение Кутузова при выборе позиции: «Суматоха была страшная; войско шло уже не в старом порядке; так что Ермолов вынужден был сказать мне: „при Барклае порядка было больше“. Интриган этот (Кутузов — прим. мое, Е.П.) задумывал уже новые интриги. Про него государь говаривал:

„Noir comme le diable, mais tout autant de moyens“.

В этом беспорядке дошли до Колоцкого монастыря. Кутузов приказал здесь отыскать крепкую позицию, чтобы дать тут отпор неприятелю. Посланные нашли военную позицию под Бородиным. Барклай противился этому, и находил Колоцкий монастырь для этого удобнее, потому что здесь французы были бы отрезаны от воды; но благой совет этот не был принят, потому что подан был Барклаем. По той же ненависти, поставлена была первая армия под Бородиным на правом крыле, где она защищена была рекою Колочей; а вторая, слабее первой, поставлена на левом крыле. Когда Барклай представил это Кутузову, утверждая, что Наполеон нападет на опасный пункт левого фланга, Кутузов и слышать не хотел; но когда генерал Раевский был сбит с батареи левого фланга, Барклай, без команды, повел корпус Остермана на левый фланг и взял батарею обратно».²⁰⁵

Позволю себе небольшой экскурс в позапрошлое. Археологические данные говорят о заселении этих мест во второй половины I тысячелетия финскими, а затем и славянскими племенами (то есть предки солдат армии Кутузова здесь объявились не сразу). Относительно неплохо сохранились земляные валы городища I–II веков н. э., расположенного недалеко от деревни Горки. Земли, на которых впоследствии появилось село Бородино, были присоединены к Московскому княжеству только в начале четырнадцатого века (и это были почти пограничные с Литвой территории: т. е. «исконными» они стало не сильно искони). Хронисты отмечают, что эти места часто страдали от бродяг, бунтовщиков и соседей (поляков).

В 1768 году принадлежавшая последнему (обладавшему полными правами) в роду Савёловых часть села была продана с аукциона (за долги) Евдокиму Алексеевичу Щербинину, дочь которого, Елена, вышла замуж за Василия Денисовича Давыдова. Как мы знаем, детство другого Давыдова — известного поэта Дениса Васильевича прошло именно в Бородине. Надо сказать, что это имение было не слишком завидным и сравнительно бедным. Дело в том, что его отец — командир Полтавского легкоконного полка Василий Денисович Давыдов (1747–1808) — попал в свое время под ревизию, которая выявила крупную недостачу государственных денег. Он был вынужден подать в отставку, а в счет погашения долга заложить и распродать почти все родовые имения.²⁰⁶

А теперь вновь вернемся в 1812 год. Рассказывает сам Денис Давыдов: «…Мы подошли к Бородину. Эти поля, это село мне были более, нежели другим, знакомы! Там я провел беспечные лета детства моего и ощутил первые порывы сердца к любви и к славе. Но в каком виде нашел я приют моей юности! Дом отеческий одевался дымом биваков. Ряды штыков сверкали среди жатвы, покрывшей поля, и громады войск толпились на родимых холмах и долинах. Там, на пригорке, где некогда я резвился и мечтал… там закладывали редут Раевского… Все переменилось!.. Я лежал под кустом леса за Семеновским, не имея угла не только в собственном доме, но даже и в овинах, занятых начальниками. Глядел, как шумные толпы солдат разбирали избы и заборы Семеновского, Бородина и Горок для строения биваков и раскладывания костров…»²⁰⁷