Первая площадка (полигонные зарисовки)

Короче, надежности ни в одном элементе системы, по современным понятиям, не было никакой! А ведь чтобы провести эксперимент по перехвату баллистической цели, необходимо было «собрать» в единую систему целый комплекс: три радиолокатора точного наведения, разнесенные на 150–200 км друг от друга, станцию дальнего обнаружения, стартовую позицию с радиолокатором вывода противоракеты и передачи команд, противоракету, командно-вычислительный центр. Все эти элементы были связаны радиорелейными линиями и работали в автоматическом режиме, управляемые боевой программой.

Задача по своему масштабу при уровне надежности техники того времени, повторяю, была просто фантастическая. Я, очень часто вспоминая то время, пытаюсь сам себе ответить на сакраментальный вопрос: как это нам тогда удавалось. И все больше и больше утверждаюсь в мысли: это могли сделать только люди высокопрофессиональные, энтузиасты, преданные своему делу. Так рождалась, в том числе в офицерской среде, новая профессия инженера-испытателя – человека, обладающего невероятным терпением, выдержкой, способного практически мгновенно проанализировать ситуацию и принять единственно правильное техническое и физическое решение. Там, в пустынях Казахстана и степях Поволжья, родилась элита инженеров-испытателей. Эта удивительная по самой сути профессия формирует людей, влюбленных в свое дело, преданных ему до безумия. И оно становится делом всей жизни человека. Я не встречал людей, прошедших такую серьезную школу, которые не вспоминали бы с пафосом и особым трепетом годы испытаний. Иного и не может быть! Внутренней сущности каждого нормального человека присуще стремление к познанию. Познанию мира, познанию тайн своей профессии. Я умышленно подчеркиваю момент познания тайн. Человек, который по духу стал испытателем, никогда не успокоится, пока не поймет сущность явления, с которым ему пришлось столкнуться в ходе эксперимента. Насколько сильно это стремление, можно убедиться на следующем примере. Вы никогда не задумывались над тем, почему все летчики-испытатели в критических ситуациях борются до конца, спасая испытываемый самолет? И тут, я думаю, дело не только в том, что летчику жаль терпящую бедствие дорогостоящую машину, хотя это в данном случае тоже принципиально важно. Но кроме этого он, как испытатель, на подсознательном уровне не может смириться с той мыслью, что, потеряв объект испытаний, он может не узнать, что же все-таки произошло в процессе полета и где была «собака зарыта». Это и есть момент истины!

И ради этого момента истины испытатели, и прежде всего летчики-испытатели, зачастую рискуют самым дорогим – жизнью! Однажды после большого совещания, которое проводилось на базе Центрального аэрогидродинамического института, знаменитого ЦАГИ в городе Жуковском, нас пригласили посетить местное кладбище. Пройдя по аллеям кладбища, я был просто ошеломлен, увидев огромное количество захоронений летчиков-испытателей – Героев Советского Союза и России. Увидев это, начинаешь осознавать, какой ценой достигается освоение и ввод в строй нового вооружения и новой техники. И подумалось там: не мешало бы нашим небожителям при принятии судьбоносных решений посещать подобные мемориальные места, чтобы не только со знанием дела, а и с уважением к памяти перед прошлыми поколениями принимать их.

И еще хотелось бы сказать вот о чем. После Великой Отечественной войны уровень возможностей вооружения и боевой техники существенным образом изменился. В образцы стали внедряться вычислительные машины, системы стали автоматизированными, работающими в реальном масштабе времени. Естественным образом изменились требования к их испытаниям. Одним из самых значительных моментов в развитии и становлении перспективных систем вооружения было формирование принципиально новой концепции организации, подготовки и проведения их испытаний.

Существенно изменились и подходы к организации подготовки к натурным экспериментам. Основной упор теперь делается на моделирование, макетирование, наземную отработку всех элементов испытываемых образцов. И это правильно, поскольку экспериментальная проверка больших автоматизированных систем, связанных с колоссальными материальными затратами, в ряде случаев практически нереализуема. К примеру, развернутые у крупного административно-промышленного центра ракетные комплексы обороны невозможно проверить реальными пусками ракет, поскольку нет стопроцентной гарантии исключения опасности этого эксперимента для жителей и инфраструктуры города.

Для решения задачи всесторонней проверки функционирования и оценки тактико-технических характеристик был специально разработан опытно-теоретический метод испытаний, который позволял проводить оценку боевых возможностей уникальных по сложности систем, для тех случаев, когда методом прямых экспериментальных измерений можно пользоваться очень ограниченно. Скажем, при испытаниях космических систем или систем противоракетной обороны. Вообще приходится изощряться, призывать на помощь науку.

Очень важно, что нам удалось найти понимание по данной проблеме с нашим военным заказчиком. Были подключены военные институты, которые фундаментально изучили проблему испытаний и разработали полноценную методологию проведения испытаний систем вооружения любой сложности. Сегодня накоплен, прямо скажем, уникальный опыт проведения испытаний систем отечественного оружия в любых условиях его боевого применения.

Может показаться, что слишком подробно пришлось остановиться на вроде бы теоретических посылках организации и проведения испытаний. Но без внедрения, реализации этих или подобных принципов, убежден, уловить момент истины невозможно. И наоборот, любая неподготовленная попытка продемонстрировать сообществу единомышленников этот самый момент чревата крупными потрясениями. Я уж не говорю, что каждая неудачная попытка на испытаниях – это нелицеприятные объяснения с начальниками, но это бы ладно. Можно и пережить. Значительно сложнее самому понять: что же произошло, что недосмотрел, где упущение? Не поняв этого, нельзя двигаться дальше. История, правда, знает и другие примеры, когда конструктор пытается двигаться дальше, не имея достоверного представления о причинах неудачного эксперимента. И что в результате? Естественно, череда неудачных пусков и сотни напрасно затраченных миллионов рублей налогоплательщиков».

Воспоминания о полигонных годах, когда я, молодой офицер, впервые соприкоснулся с работой инженера-испытателя, когда впервые лицом к лицу столкнулся с разработчиками уникальной техники, честно говоря, разбередили мне душу. Как уже говорилось выше, я был направлен на испытания абсолютно неизвестного мне типа радиолокатора. В академии, да и в радиотехническом полку ничего подобного не было. На полигоне постоянно присутствовали главные конструкторы. У них можно было многое узнать, они с удовольствием отвечали на наши вопросы. Их творческая энергия, энтузиазм увлекали и нас, заставляли стремиться выйти на их уровень знания физических процессов и полигонного образца радиолокатора. С великой благодарностью я вспоминаю своих учителей и соратников по испытательной работе. Их было много, очень много, всех трудно, просто невозможно назвать.

Но тех, которые, по моим субъективным оценкам, являются ярчайшими представителями профессии инженера-испытателя, все же назову. Это представители головных организаций-разработчиков: Г.В. Кисунько, О.В. Голубев, И.Д. Омельченко, Н.В. Михайлов, П.Д. Грушин, В.В. Коляскин, Л.В. Люльев, П.И. Камнев, Н.К. Остапенко, Л.С. Кондратьев, Ю.В. Рубичев; испытатели 10-го полигона: С.Д. Дорохов, Н.К. Трофимчук, П.К. Грицак, М.А. Воскобойник, Э.В. Кондаков, Л.А. Белозерский, В.В. Грошев, В.Н. Романовский, Б.М. Пантелеев, Ю.К. Цуков, О.И. Тихомиров, Е.В. Жадейко; ученые и испытатели 45-го ЦНИИ МО: И.М. Пенчуков, Ю.Г. Ерохин, Г.С. Батырь, В.А. Перфильев, А.С. Шаракшанэ, Г.И. Бутко, Ю.П. Порывкин, В.Н. Иванов, А.А. Молодожников и многие другие. И это далеко не полный перечень. Приношу извинения многим тысячам испытателей за то, что не могу назвать всех представителей этой потрясающей профессии.

Об одной встрече на полигоне, имевшей удивительные последствия, я все же хотел бы рассказать.

Мне давно хотелось поведать об этой встрече, но как-то все не сходилось. Вот написал «не сходилось» и понял, что это очень точное определение. Чтобы решиться перенести на бумагу и донести до читателя сущностную сторону личности Николая Васильевича Михайлова, много чего должно было «сойтись» у меня самого. Слишком крупная и сложная это личность. Именно личность! И не зря несколько лет назад в адресе на день его рождения, опустив все титулы и звания (которых у него предостаточно), мы на титульном листе написали: «Гражданину России». Мне думается, что это справедливая и заслуженная им оценка. Так вот, чтобы дать по возможности более объективную оценку этому, без сомнения великому, человеку, необходимо было проследить и вспомнить все этапы нашего почти полувекового знакомства. И не просто вспомнить, но и свести воедино все выводы и оценки, которые накопились за эти годы.