Первая работа. Испания

Я беру нам с Мариной по стаканчику фруктового льда, и мы долго сидим на лавочке, разглядываем улицу, которая всё больше и больше наводняется людьми. То тут, то там устраиваются играть уличные оркестры, пускаются в пляс танцоры фламенко, которые тоже зарабатывают себе на хлеб, выступая перед туристами. С ними пляшет, поёт и выкрикивает что-то задорное вся Рамбла.

На этой лавочке нас и находит Бенисьо. Уже совсем стемнело, зажглись фонари, но буйная Рамбла не утихает. Бенисьо садится между мной и Мариной, она демонстративно отодвигается на самый край скамейки. Он протягивает ей кулёк с орехами, она качает головой.

Я же беру пару орешков, рассматриваю при свете фонаря. Похоже на ракушку. Осторожно пробую. Да это же солёный миндаль! Вкусно до невозможности!

— Марина, попробуй!

И она, соглашаясь съесть орешек, как обычно, разыгрывает милостивую госпожу. Зачем она это делает?.. Ведь только что, накупив кучу вещей, была такой славной!

— А кто из вас купил книги? — спрашивает Бенисьо.

— Отгадай, — фыркает в ответ Марина.

— Можно посмотреть? — спрашивает у меня Бенисьо.

Потом тщательно разглядывает мои покупки, одобрительно кивает, увидев роман Элии Барсело.

— А зачем тебе детские книги?

— Я учительница. Преподаю.

— Ты преподаёшь каталанский? — удивляется Бенисьо.

— Что-о?!

Вот тебе и раз! Книга про улитку оказалась на каталанском. Я листаю её, пытаясь разобрать хоть слово. Бесполезно. Только заглавия совпадают. Caracol и caracol. Я чуть не плачу. Возврату книги не подлежат… Об этом тоже было написано на кассе, чуть ниже объявления про сад. Семь евро выкинуты в мусорку!

Я перебираю остальные книги, и тут мне приходит в голову вторая огорчительная мысль. Зачем я набрала Дане столько книг! Она же не умеет толком читать! Пока ещё выучится… А книги будут пылиться.

— Что с тобой? — беспокоится Бенисьо и, когда я делюсь своими мыслями, машет рукой: — Не волнуйся! Пока твоя ученица не выучила буквы, ты сможешь читать ей вслух. Так все делают. Тебе ведь мама тоже читала вслух. А мой дед — каталонец. Живёт здесь, в Барселоне. Он читал мне книги на каталанском. И поэтому я немного понимаю этот язык. Так что в любом случае… Читай ей. Хорошее это дело.

Я почти подпрыгиваю от радости. Растаявший фруктовый лёд проливается из стаканчика на шорты, но мне всё равно. И правда, как же я не сообразила! Любому ребёнку, который учит, скажем, родной язык, читают вслух книги на этом языке. И я просто буду читать Дане, показывать картинки… Хочется обнять Бенисьо в благодарность, но я протягиваю ему книгу:

— Вот. Возьми, пожалуйста. Передай дедушке. Пусть вспомнит то время, когда ты был маленьким.

Бенисьо поднимает голову, замирает на несколько секунд. С моря дует ветер. Он раскачивает листья платана, по лицу Бенисьо плывут кружевные тени. Он хочет что-то сказать. Но вместо этого стряхивает с колен платанового ёжика и громко командует:

— Пошли купаться!

Марина поднимается с неохотой. Она всем видом изображает, что мы ей неинтересны. Она не спускается на песок, а устраивается на пирсе, свешивает ноги и кричит мне:

— Пусть передаст своему другу, что я ждала его, как Ассо-о-оль!

Я молчу. Я не знаю, как объяснить Бенисьо, кто такая Ассоль, да и не хочу ничего говорить.

Ночное море совсем другое. После шумной и дикой, как цыганка, Рамблы море кажется молчаливым великаном, пустыней, горой. Оно простирается повсюду и далеко-далеко на линии горизонта сливается с чёрным небом. Я сбрасываю одежду и вхожу в воду. Медленно, с опаской… Я не боюсь акул, я знаю, что им тут слишком холодно. И чудовища страшны только на Рамбле, когда они изгибаются в немыслимых позах, лишь бы заработать немного денег.

Море мягкое, почти невесомое, как ветер. Где-то рядом молча плещется Бенисьо. Кто-то вдалеке брызгается и смеётся, но мне не до шуток. Меня охватывает торжественная серьёзность. Я карабкаюсь по спящему великану. Я хочу осмотреть с его высоты окрестности… Но всё, что я могу увидеть, — это я сама, крошечная точка, песчинка в тёмном море, в большом мире.

У меня перехватывает дыхание. Я осталась наедине с собой в окружении мягкой дышащей мглы, я хочу заглянуть внутрь себя, чтобы понять: «Кто же я такая? Зачем живу?»

Тут ночную тишину прорезал стрекот мотора. Где-то неподалёку завели лодку. Всплеск, ещё один… Откуда-то сбоку вдруг взлетела волна и укрыла меня под собой. Я хотела крикнуть, но в рот хлынула горькая морская вода. От ужаса окаменели руки и ноги, я не могла шевельнуть ими, а за волной шла ещё одна, и ещё, и ещё…

Вдруг — резкая боль в плече. Бенисьо выхватил меня из волны, едва не вывернув руку, прижал к себе и тут же оттолкнул, поставил на ноги. Неужели дно?! Да, тут неглубоко, но всё-таки с каким ужасом бьётся сердце, как страшно, невыносимо страшно!..

Слёзы льются рекой, смешиваются с морской водой, и волны уносят их прочь.

— Как хорошо, — шепчу я, зажмурившись, — как хорошо, что ты рядом…

Глава 20 Вазочка с ракушкой