Первая работа. Испания

Остаток дня я проревела в своей комнате. Плакала тихо, чтобы не слышал Хорхе. Такого удовольствия я подлецу не доставлю. Весь вечер я провела во «ВКонтакте», читая новости тех, кто остался в Москве. Кто-то катался на роликах в парке Горького, кто-то ходил на фотовыставки на бульварах, кто-то работал помощником вожатого в городском лагере… Никогда так сильно мне не хотелось домой. И ещё ужасно хотелось позвонить маме, но я боялась её расстроить. Поэтому перечитала нашу вчерашнюю переписку, где она рассказывает, что они с папой решили в моё отсутствие переклеить обои в моей комнате, и советуется по поводу цвета и рисунка. Хоть кому-то я нужна, хоть кто-то меня любит.

Крики сеньоры звенели у меня в ушах даже с утра. Я жалела, что не веду дневник. Если бы записать весь этот ужас, стало бы легче… С этой мыслью я дожила до переменки между грамматикой и общением. Все, как обычно, высыпали в холл, чтобы поболтать и позавтракать. У меня был с собой бутерброд с ветчиной, но есть еду, которую приготовила нам сеньора, не хотелось. Я всё-таки записала её слова на клочке бумаги. Доберусь до пляжа — утоплю в море.

— ¡María! — позвала Исабель, и я очнулась от грустных размышлений. — ¿Estás lista?[57]

Я огляделась. Марины не было. «Она всё затеяла ради селфи! — вдруг дошло до меня. — Ей нужно было кому-то послать фото с педагогом! Как доказательство того, что она ходит в школу!»

Я так разозлилась на Марину в эту секунду, что, наверное, треснула бы её тетрадкой по голове. «Замуж выхожу, диалог принесу». Врушка несчастная! Да ещё и меня подводит!

Исабель повторила свой вопрос. Я медленно поднялась с места. Терять мне было нечего. Дрожащими руками я вытащила из кармана сложенный вчетверо листок и прочла монолог. Не Бенисьо, который рассказывал о Гауди. А те слова, что прокричала вчера сеньора Рибаль.

Как все смеялись… Не передать. Я не обрадовалась, понимая, что смеются они надо мной, а не над тем, как я ловко пошутила. Но мне отчего-то стало легче. Может, от того, что взгляд Исабель потеплел. Она с одобрением кивнула несколько раз, как бы возвращая мне утраченное доверие. Потом подумала и посоветовала поискать где-то диалог, чтобы на следующем уроке выступить в паре с Мариной.

— Si Marina no se casa[58], — с лукавой улыбкой добавила Исабель.

На прощанье она напомнила нам об экскурсии в парк Гуэль. Вечером я написала сообщение Бенисьо, и он пообещал подъехать к парку. Я не знала, радоваться этому или нет. Мне очень нравилось болтать с ним по телефону. Мы много смеялись: я поддразнивала его за то, что он всё время поправляет меня, называла профессором Бенеттоном, а он фыркал вместе со мной, но потом всё-таки принимался меня поучать. Я вслушивалась в его карамельный голос, в слова, крепкие, как морские камушки, в музыку его фраз…

Но ждала ли я его приезда? Не знаю. Наверное, всё-таки ждала. Марина со мной почти не разговаривала. Хорхе ненавидел. Сеньора ругала. Учителям, даже славной Росите, я всё время должна была доказывать, что чего-то стою… В чужой стране мне не хватало друга, которому я нравилась бы просто так.

В парк Гуэль Марина ехать отказалась.

— Чего я там не видела! Ну ящерица эта. Ну пещерки. Ну домики кукольные. Нет уж. Я лучше вечером в клуб пойду. Ведь сегодня приезжают наши принцы, трам-пам-пам! Выберу самое классное платье из тех, что мы купили на Рамбле.

А мне парк очень понравился. Оказалось, что это не парк под названием Гуэль, а парк Гуэля, друга Гауди, который пригласил его построить квартал, похожий на сад, и оплатил все расходы. Только почему-то барселонцы не захотели покупать квартиры в таком саду, и Гауди жил в нём сам.

Зря, между прочим, они отказались. Тут было так красиво, так спокойно! Даже туристы не мешали. Фигурные крыши домов с затейливыми крестами и другими украшениями, похожие на пряники, притягивали взгляд. Глядя на них, я переставала слышать голоса и смех туристов, зазывные окрики продавцов пищалок, шипелок и некрасивых марионеток. Я слышала только голос Исабель, которая рассказывала нам о том, с какой радостью и страстью архитектор создавал прогулочные аллеи, называемые «Птичьи гнёзда». Под этими гнёздами — необычное эхо, которое делает их идеальным местом для обмена секретами.

Алекс толкнул меня локтем в бок — мол, не хочешь поделиться со мной своим секретом? А зануда Кевин так и записал по-английски в блокнот: «Идеальное место для обмена секретами». Кому он будет показывать эти записи?

Я, как всегда, понимала речь Исабель лишь отчасти. Переводчика Кико с нами не было. Как и Марина, он отсыпался перед вечерним загулом. Алекс прошептал мне, что вчера Кико выпил несколько рюмок текилы подряд, а сегодня хочет побить свой рекорд.

— Жаль, я не успеваю посмотреть на это, — вздохнул Алекс, — уезжаю домой.

— Передай Кико, что я желаю ему удачи, — прошептала я.

Кевин покосился на нас с неодобрением. Похоже, план великого архитектора не удался, и аллея «Птичьи гнёзда» — не самое идеальное место для обмена секретами…